Моя жизнь

- Это вы прислали мне записку? - спросил он.

- Да, вы очень меня обяжете, если дадите билет. Мне нужно быть в Претории

сегодня же.

Он улыбнулся и, сжалившись, сказал:

- Я не трансваалец. Я голландец. Я понимаю вас и сочувствую вам. Я дам вам

билет, однако обещайте мне, что если проводник потребует, чтобы вы перешли в

третий класс, вы не будете впутывать меня в это дело, т. е. я хочу сказать, вы не будете возбуждать судебного дела против железнодорожной компании.

Желаю вам благополучно доехать. Я вижу, вы джентльмен.

С этими словами он вручил мне билет. Я поблагодарил и дал требуемое

обещание.

Шет Абдул Гани пришел проводить меня на вокзал. Он был приятно удивлен, узнав о происшедшем, но предупредил:

- Буду рад, если вы благополучно доберетесь до Претории. Боюсь только, проводник не оставит вас в покое. А если даже оставит, пассажиры не

потерпят, чтобы вы ехали в первом классе.

Я занял свое место в купе первого класса, и поезд тронулся. В Джермистоне

проводник пришел проверять билеты. Увидев меня, он рассердился и знаками

предложил мне отправиться в третий класс. Я показал ему свой билет.

- Все равно, - сказал он, - переходите в третий класс. В купе, кроме меня, был только один пассажир - англичанин. Он обратился к проводнику:

- Зачем вы беспокоите джентльмена? Разве вы не видите, что у него билет

первого класса? Я ничуть не возражаю, чтобы он ехал со мной.

И повернувшись ко мне, сказал:

- Располагайтесь здесь поудобнее.

- Желаете ехать с "кули", так мне нет до этого дела, - проворчал проводник

и ушел.

Около восьми часов вечера поезд прибыл и Преторию.

Х. ПЕРВЫЙ ДЕНЬ В ПРЕТОРИИ

На вокзале в Претории я ожидал увидеть кого-нибудь из служащих поверенного

Дада Абдуллы. Я знал, что никто из индийцев меня встречать не будет, так как

я особо обещал не останавливаться в домах у индийцев. Но поверенный никого

не прислал. Потом я узнал, что, поскольку я прибыл в воскресенье, неудобно

было посылать служащего встречать меня. Я был озадачен и раздумывал, куда

направиться, опасаясь, что ни в одном отеле меня не примут.

В 1893 году вокзал в Претории был совершенно не похож на тот, каким он

стал в 1914 году. Освещение было скудное. Пассажиров мало. Я подождал, пока

все вышли, рассчитывая попросить контролера, отбирающего билеты, когда он

освободится, указать мне маленькую гостиницу, или какое-нибудь другое место, где я мог бы остановиться, чтобы не пришлось ночевать на вокзале, должен

признаться, мне было трудно собраться с духом и обратиться к нему даже с

такой незначительной просьбой из опасения подвергнуться оскорблениям.

Вокзал опустел. Я подал билет контролеру и стал его расспрашивать. Он

отвечал вежливо, однако я понял, что толку от него будет мало. Но в разговор

вмешался стоявший рядом американский негр.

- Вижу, - сказал он, - вы здесь совсем чужой, без друзей. Хотите, идемте

со мной, я провожу вас в маленькую гостиницу. Хозяин ее - американец, которого я хорошо знаю. Думаю, он сумеет вас устроить.

У меня были свои опасения в отношении этого предложения, но я принял его и

поблагодарил негра. Он повел меня в гостиницу Джонстона. Там он отвел

хозяина в сторону, о чем-то поговорил с ним, и тот согласился пустить меня

на ночь, но с условием, что я буду обедать в своей комнате.

- Уверяю вас, - сказал он, - у меня нет никаких расовых предрассудков. Но

все мои постояльцы - европейцы, и если я пущу вас в столовую, они могут

оскорбиться и даже уйти из гостиницы.

- Благодарю вас уже за то, что вы согласились приютить меня на ночь, -

сказал я. - Со здешними порядками я более или менее знаком и понимаю ваши

опасения. Я ничего не имею против того, чтобы обедать в своей комнате.

Надеюсь, завтра мне удастся устроиться где-нибудь еще.

Мне отвели комнату, и я задумался в ожидании обеда. Постояльцев в

гостинице было немного, и я предполагал, что официант принесет обед скоро.

Но вместо него пришел м-р Джонстон. Он сказал:

- Мне стало стыдно, что я просил вас обедать в комнате. Поэтому я

переговорил с другими постояльцами и спросил, согласны ли они, чтобы вы

обедали в столовой. Они сказали, что не возражают и что вы вообще можете

жить здесь, сколько вам заблагорассудится. Пожалуйста, если угодно, пойдемте

в столовую, и оставайтесь здесь, сколько хотите.

Я снова поблагодарил его, пошел в столовую и с аппетитом принялся за обед.

На следующий день я отправился к адвокату А. У. Бейкеру. Абдулла Шет

рассказал мне о нем, и я не удивился оказанному мне радушному приему. Бейкер

отнесся ко мне очень тепло и любезно обо всем расспрашивал. Я подробно

рассказал ему о себе. Потом он сказал:

- У нас нет здесь работы для вас как адвоката, так как мы пригласили

самого лучшего поверенного. Дело это затянувшееся и сложное, и я буду

обращаться к вам за помощью только для получения нужной информации. Вы

облегчите мне также сношения с клиентом, так как теперь все сведения, которые мне понадобятся от него, я буду получать через вас. Это несомненно

принесет пользу. Помещения для вас я пока не подыскал. Я считал, что лучше

это сделать, познакомившись с вами. Здесь страшно распространены расовые