Моя жизнь

Хотя я и решил из чувства долга принять участие в войне, мне не пришлось

участвовать в ней непосредственно. Более того, я вынужден был и в эту

критическую минуту прибегнуть к сатьяграхе, так сказать, в миниатюре.

Я уже говорил, что, как только наши фамилии были включены в списки, для

руководства нашей военной подготовкой был назначен офицер. У нас сложилось

мнение, что он наш начальник лишь в вопросах чисто технических, а во всем

остальном во главе отряда буду я, и я буду нести непосредственную

ответственность за его внутреннюю дисциплину. Иными словами, командир может

отдавать распоряжения по отряду только через меня. Но офицер сразу же

рассеял наши иллюзии.

М-р Сорабджи Ададжаниа был человеком проницательным. Он сразу же

предупредил меня.

- Остерегайтесь этого человека, - сказал он, - он, по-видимому, собирается

нами командовать. Мы не станем его слушаться. Мы готовы принять его только

как инструктора. Но и юноши, назначенные им для нашего обучения, также

считают, будто они здесь затем, чтобы распоряжаться нами.

Юноши, присланные обучать нас, были студентами из Оксфорда. Офицер

назначил их капралами.

Я тоже обратил внимание на своеволие офицера, но просил Сорабджи не

волноваться, и постарался успокоить его. Но убедить его было не так-то

просто. Он с улыбкой возразил мне:

- Вы слишком доверчивы. Эти люди обманут вас, а когда вы раскусите их, то

будете убеждать нас прибегнуть к сатьяграхе, и на нас навлечете несчастье и

сами попадете в беду.

- Что еще, кроме горя, может вас ожидать, если вы соединили свою судьбу с

моею? - ответил я. - Сатьяграх рожден, чтобы быть обманутым. Пусть офицер

обманывает нас. Разве я не повторял десятки раз, что обманщик в конце концов

обманывает самого себя?

Сорабджи рассмеялся.

- Хорошо, - сказал он, - продолжайте обманываться. Вы когда-нибудь найдете

смерть на путях сатьяграхи и увлечете вместе с собою несчастных смертных

вроде меня.

Эти слова напомнили мне о том, что писала мне покойная ныне мисс Эмили

Гобхаус относительно несотрудничества: "Я не удивлюсь, если наступит день, когда ваша борьба за истину приведет вас на виселицу. Да укажет вам господь

правильный путь и да защитит вас!"

Разговор с Сорабджи произошел сразу же после назначения офицера. Через

несколько дней наши отношения с ним достигли критической точки. Когда я стал

принимать участие в строевой подготовке, мои силы после двухнедельного поста

едва начали восстанавливаться, а до места занятий приходилось идти около

двух миль. Я заболел плевритом и почувствовал, что очень ослаб. В таком

состоянии мне предстояло провести еще два дня в лагере. Все наши люди

остались там, я же вернулся домой. Тут мне и представилась возможность

прибегнуть к сатьяграхе.

Офицер еще грубее стал проявлять свою власть. Он давал понять, что считает

себя нашим начальником по всем вопросам, военным и невоенным, в то же время

давая почувствовать, что означает эта его власть. Сорабджи прибежал ко мне.

Он вовсе не был склонен сносить такое своеволие и сказал мне:

- Все приказания мы должны получать через вас. Мы все еще в учебном

лагере. На нас обрушивается град самых нелепых приказаний. Возмутительно, что к нам и к юношам, которых прислали обучать нас, относятся по-разному.

Необходимо обо всем этом поговорить с офицером, иначе мы не можем продолжать

службу. Индийские студенты и все остальные, вступившие в наш отряд, не

желают выполнять нелепые приказы. Мы взялись за дело, движимые чувством

собственного достоинства, и немыслимо мириться с такими надругательствами.

Я сообщил офицеру о поступивших жалобах. Он ответил письмом, в котором

предлагал изложить эти жалобы в письменном виде; вместе с тем он просил

"внушить тем, кто жаловался, что наиболее правильный путь для них -

направлять такие жалобы мне через назначенных командиров отделений, которые

в свою очередь доложат эти жалобы мне через инструкторов".

Я ответил, что не претендую ни на какую власть, что в военном отношении я

не более как частное лицо, но что в качестве главы добровольческого отряда я

прошу разрешения выступать неофициальным представителем добровольцев. Кроме

того, я указал на те жалобы, которые поступили ко мне, а именно: что

назначение капралов без учета желания членов отряда вызвало резкое

недовольство и что их следует отстранить, предложив отряду самому выбрать

капралов с последующим утверждением их.

Это предложение пришлось офицеру не по вкусу; он ответил, что избрание

капралов отрядом противоречит установленному в армии порядку, а отстранение

уже назначенных вконец подорвет дисциплину.

Мы созвали общее собрание отряда, на котором приняли решение отказаться от

дальнейшего несения службы. Я указал отряду на серьезные последствия

сатьяграхи. Однако значительное большинство голосовало за резолюцию, согласно которой в случае, если назначенные капралы не будут отстранены и

члены отряда не получат возможность выбрать вместо них новых, отряд будет

вынужден воздержаться от прохождения строевого обучения и выезда в лагерь по

субботам.

Затем я направил офицеру письмо, в котором сообщал ему, что был горько