Моя жизнь

Как только до Южной Африки докатилась весть о том, что я вместе с другими

индийцами предложил свои услуги британской армии, я получил две телеграммы.

Одна из них была от м-ра Полака. Он спрашивал, как согласовать это мое

поведение с принципом ахимсы, которого я придерживался.

Я до некоторой степени предвидел такое возражение, так как уже в книге

"Хинд сварадж, или Индийский гомрул" я трактовал этот вопрос и имел

обыкновение постоянно беседовать на эту тему с друзьями в Южной Африке. Все

мы признавали, что война безнравственна. Уж если я не хотел преследовать по

суду нападавшего на меня, то еще меньше мне хотелось принимать участие в

войне, тем более что я не знал, которая из воюющих сторон права и на чьей

стороне справедливость. Друзья, конечно, знали, что во время бурской войны я

служил в армии на стороне Англии, но они полагали, что взгляды мои с тех пор

изменились.

В действительности же мотивы, которые побудили меня участвовать в бурской

войне, оказались решающими и теперь. Для меня было совершенно ясно, что

участие в войне несовместимо с принципом ахимсы. Но человеку не всегда дано

с одинаковой ясностью представлять себе свой долг. Приверженец истины часто

вынужден двигаться ощупью.

Ахимса - всеобъемлющий принцип. Все мы - слабые смертные, пребывающие в

пламени химсы. Пословица, гласящая, что живое живет за счет живого, таит в

себе глубокий смысл. Человек не живет ни минуты без того, чтобы сознательно

или бессознательно не совершать внешней химсы. Уже сам факт, что он живет -

ест, пьет и двигается, - неизбежно влечет за собой химсу, т. е. разрушение

жизни, пусть даже самое незначительное. Поэтому приверженец ахимсы будет

преданным своей вере лишь в том случае, если в основе всех его поступков

лежит сострадание, если он старается избежать уничтожения даже мельчайших

существ, пытается спасти их и таким образом постоянно стремится

высвободиться из смертельных тисков химсы. Он будет становиться все

воздержаннее, сострадательнее, хотя никогда полностью не освободится от

внешней химсы.

Далее, благодаря тому, что ахимса представляет собой единство всей жизни

вообще, ошибка, совершенная одним человеком, не может не иметь последствий

для всех, а это значит, человек не может полностью освободиться от химсы.

Пока он член общества, он не может не участвовать в химсе, которую порождает

само существование общества. Когда два народа воюют, долг приверженца ахимсы

заключается в том, чтобы прекратить войну. Тот, кто не может выполнить этот

долг, кто не имеет силы сопротивляться войне, кто не подготовлен к этому, может принимать в ней участие и одновременно всей душой стремиться к тому, чтобы освободить от войны себя, свой народ и весь мир.

Я надеялся улучшить свое положение и положение своего народа с помощью

Британской империи. Находясь в Англии, я пользовался защитой британского

флота и искал убежища под охраной его оружия, т. е. непосредственно

участвовал в его возможных насильственных действиях. Поэтому, если я желал

сохранить связи с империей и жить под ее покровительством, мне предстояло

вступить на один из трех путей: я мог открыто объявить о своем сопротивлении

войне и в соответствии с законом сатьяграхи бойкотировать Британскую империю

до тех пор, пока она не изменит своей военной политики; я мог добиться для

себя тюремного заключения, оказав гражданское неповиновение тем законам

империи, которые того заслуживали; наконец, я мог принять участие в войне и

тем самым приобрести силу и способность сопротивляться военному насилию. Мне

недоставало этой силы и способности, и я думал, что единственное средство

приобрести их - поступить на военную службу.

Я не делал никакого различия, с точки зрения ахимсы, между воюющей и

невоюющей стороной. Тот, кто добровольно пошел на службу в шайку разбойников

возчиком или сторожем, чтобы охранять их добро, когда они идут на промысел, или же сделался их сиделкой, чтобы ухаживать за ними, когда они ранены, в

той же мере виновен в разбое, как и сами разбойники. Совершенно так же тот, кто ограничивается уходом за раненными в бою, также не может уйти от

ответственности за войну.

Я тщательно продумал все это еще до получения телеграммы от Полака, а

получив ее, обсудил этот вопрос с некоторыми друзьями и пришел к выводу, что

мой долг предложить себя для службы на войне. Даже теперь я не вижу ни

единого слабого места в моей аргументации и нисколько не раскаиваюсь в своем

поступке, придерживаясь, как и тогда, мнения о желательности связи с

Британской империей.

Я знаю, что и тогда не был в состоянии убедить всех друзей в правильности

занятой мною позиции. Дело это весьма деликатное. Оно допускает различия в

мнениях, а потому я с возможно большей ясностью представил свои доводы на

обсуждение тех, кто верил в ахимсу и серьезно стремился осуществлять этот

принцип во всех случаях жизни. Приверженец истины не должен ничего делать

лишь в соответствии с условностями. В любой момент он должен быть готов к

тому, чтобы исправиться, и всякий раз, обнаружив, что ошибся, должен во что

бы то ни стало признать свою ошибку и искупить ее.

XL. САТЬЯГРАХА В МИНИАТЮРЕ