Моя жизнь

Распростилась с Уфой, третьей столицей (Париж, Москва, Уфа), попала в районный центр Нуримановского района – село Красная Горка. Большое башкирское село, колхозы, леспромхоз, комбинат местной промышленности. Поселились у какой-то татарки, старухи. Она нас очень жалела, по-русски не говорила, даже дала нам подушки, от которых у нас завелись вши, и мы потом еле-еле от них избавились. Пошли искать работу. Прихожу в комбинат местной промышленности. «Есть у вас плановик?» – «Нет!» Но директора снимают за невыполнение плана – 43 %, и ему наплевать. Иду к Абдулову, предисполкома, подмявшему под себя секретаря райкома. «Хочу работать у вас плановиком». – «Нам таких не надо. Мы вас всех завтра пошлем в колхоз». Приехали в колхоз. Поместили нас в доме одного башкира – колхозника. Дом из хорошего дерева, внутри чистота. Лавки, столы и пол выскоблены, но бедность невероятная. Ни занавесок, ни полотенец. Вообще ни одной тряпки. Одежда, что на них, что-то серое, застиранное. На гвоздях старые полушубки – зимняя одежда. Несколько чугунков, крынок, кружки, и это все богатство. Во дворе – корова и, может быть, куры. Хозяев мы не видели. С раннего утра до позднего вечера на работе.

Нам в колхозе выписали в счет аванса два ведра картошки и зеленого лука. Мы все, жены ответственных работников, не умели обращаться с русской печкой и растерялись: как приготовить из этих ингредиентов какую-нибудь еду. Одна из нас, киевлянка, жена зоотехника республиканского масштаба, сама из деревни, взялась нас накормить, но сказала, что нужно хоть немного крупы. На счастье, у меня был целый бидончик с пшенной крупой. И вот она сварила суп из картошки с зеленым луком и крупой и заправила молоком. Нам он показался необычайно вкусным и прекрасным. По утрам наши женщины надевали белые косынки, все молодые, красивые, интеллигентные, и шли в поле. Я же ложилась на свой матрац и начинала думать: я не могу работать по чужим темпам со своим сердцем. И вообще мне колхоз не подходит. Лучше уж ехать в леспромхоз, все-таки там хоть хлеб дают. Сбила я несколько человек, поехали в леспромхоз. Там нас поселили в лесу, в избе, в которой внизу жил огромный добродушный хозяин. А наверху, на чердаке – мы, лесенку на ночь втягивали к себе, но даже дверцы никакой не было. Нас было пятеро. Относились к нам как-то стеснительно. Бригадир стеснялся нас очень загружать работой. Перекладывали двухметровые бревна с места на место. Наши привычки работать как следует их удивляли, и один даже нам сказал: «Что вы работаете без перекуров? Кому нужна ваша работа? Дали вам перекладывать, и перекладывайте неделю. А мы сделаем за день». Однажды послали нас на сенокос. Много женщин нарядных в белых платочках сгребали сено, было очень красиво – настоящий балет. Я была тоже в ряду. Но мое сердце не выдержало, я села среди ряда. И тут же остановился не только мой ряд, но и все, кто работал. Мне никто не сочувствовал, только упрекали: раз сердце плохое, не надо было ходить. А как отказаться? В другой раз меня включили в какую-то бригаду по покосу. Мы тоже должны были грести сено. Рабочий день был на селе в войну 11 часов. Нам с непривычки было очень трудно. Первый обеденный перерыв – мы чего-то поели и легли отдохнуть. Проходит час, другой, вся бригада сидит и беседует (башкиры). Мы тихонько поднялись и пошли работать. Собралась гроза. Бригада умчалась домой, а сено должно было сгнить, если его не собрать. И вот мы, четыре ссыльные женщины, торопились упоенно работать, пот заливал глаза. Едет всадник из района, смотрит, как люди работают. Он был несказанно удивлен нашему поведению: «Ведь сейчас будет дождь, идите домой». Больше нас не брала с собой ни одна бригада. Работали все из-под палки. Одна башкирка сказала мне: «Наши всех русских прирежут, как только немцы будут приближаться. Только вас, ссыльных, пощадят».

Сердце мое стало совсем плохо работать, и я сказала, что больна и мне надо лошадь до райцентра в больницу. Надо мной посмеялись, сказали: «Всего 18 верст, и так дойдешь». Я пошла. Была чудесная погода, я шла среди полей, в речке выкупалась, выстиралась, высушилась. Пошла дальше. По дороге зашла в какую-то деревню. Вижу: «Больница». Там практиканты-медики занимаются с врачом. Меня сразу приняли, и врач начал меня демонстрировать студентам: «Видите, с каким сердцем может жить человек». Дали лекарство. Пошла дальше. К ночи пришла в Красную Горку. Тьма, куда деться? Пошла искать школу, нашла. Она была открыта, и там на столах, на полу спали такие же бездомные ссыльные, как и я.