Моя плоть сладка

– На большой трансконтинентальной дороге нет таинственных незнакомцев. К тому же Макмиллана убил не посторонний. Приезжий не мог знать, где находится ружье и что вы остановились в номере двести пять.

На столе лежала пачка сигарет, и Коннорс взял одну.

– Нет, – согласился он, – конечно, нет. По этому делу парикмахер из мастерской напротив подал мне идею. Тот, кто убил Макмиллана, был очень взволнован, или спешил, или то и другое вместе. Похоже, что в первый раз он выстрелил мимо, и это с расстояния в один или два ярда! Если это так, значит, он плохо прицелился, и после первого выстрела была сильная отдача в плечо.

– И что же?

– Теперь у него на плече имеется отличный синяк.

Шериф Томсон взорвался.

– Великолепно! Достаточно выводов писателя детективных романов и парикмахера, чтобы немедленно задержать преступника! А этот олух шериф и не знает, как приступить к делу. Теперь мне только и остается, что снимать рубашки со всех обитателей Блу-Монда. И если я найду типа с синяком на плече – готово! Я держу парня, который, стреляя в вас, убил Макмиллана. Я немедленно приступаю к поискам! Нельзя терять ни минуты!

Он снова достал бутылку.

– Большое спасибо! Это доставило мне огромное удовольствие, старина.

Коннорс взял свой чемодан.

– Надеюсь, вы нашли в нем все, что искали?

– Да, все, – ответил Томсон и вновь прикурил свою потухшую сигарету. – Все, что я хотел, это получить некоторые доказательства, и я их нашел. Из вашего контракта я узнал, что вы продали свою книгу издательству «Таннер пресс» и что у вас есть агент по имени Шад Шейфер, контора которого находится в Нью-Йорке на Пятой авеню. А раньше вы провели пятнадцать дней в Ларедо, потом остановились в отеле «Клерман» в Нью-Йорке. И все это я отразил в своей телеграмме.

– Вашей телеграмме?

– Конечно! Направленной в Нью-Йорк, – Томсон был очень доволен своими действиями. – Я дал телеграмму в прокуратуру, – продолжал он, – чтобы сообщить им все, что я знаю, и выяснить у них, что им известно о вас и, не знают ли они кого-нибудь, кто мог бы желать вашей смерти.

«Это упрощает все», – подумал Коннорс. Он хорошо знал процедурное законодательство. Нью-Йорк, без сомнения, ответит шерифу, чтобы тот задержал его, и Томсон доставит себе удовольствие, исполнив приказ Нью-Йорка.

– Не думаю, – сказал наконец Коннорс, – чтобы Джон Хайс был доволен вашими действиями.

Томсон снова задрал ноги на стол.

– Тем хуже для Джона Хайса. На этот раз речь идет об убийстве, парень. Люди избрали меня шерифом, и до тех пор, пока они меня не переизбрали, я остаюсь шерифом.

Тчаким образом, дело приобрело скверный оборот.

Коннорс вышел от шерифа с чемоданом в руке и оттопыренным карманом, в котором лежал револьвер. Положив чемодан в машину, Эд убедился, что еще только половина одиннадцатого, а его свидание с хозяином города было назначено на одиннадцать часов. Он убил время, попивая кофе, но все еще чувствовал некоторое стеснение, переступая порог банка.

Служащий открыл ему дверь.

– Сюда, мистер Коннорс, пожалуйста. Мистер Хайс сказал мне, чтобы я сразу, как только вы появитесь, провел вас в его кабинет.

Огромный кабинет Хайса был очень скромно обставлен. Элеана уже находилась там. Коннорс посмотрел на нее, на ее бронзовую шею, в то время как она постукивала пальцами по столу.

– Но что же мне делать? – повторяла она. – Что же я буду делать?

Джон Хайс, казалось, постарел за прошедшую ночь. Морщины на его лице обозначились еще резче. Он жестом предложил Коннорсу сесть.

Эд пододвинул к столу кресло, сел и послал Элеане самую любезную улыбку.

– Прежде чем я поделюсь с вами своими соображениями, скажите, что омрачило вашу цветущую молодость?

Элеана злобно кусала свои губы.

– Официальные представители Лаутенбаха прибудут завтра для заключения брачного контракта. И если кто-то из них захочет взглянуть на мамино свидетельство о браке, что я им скажу?

Коннорс бросил:

– Что вам остается очень немного, чтобы доказать, что вы – незаконнорожденная.

Он предусмотрительно убрал свои ноги, чтобы Элеана не смогла пнуть его.

– Ну, хватит, – сказал Джон Хайс. – Сядь, Элеана. Если бы не Селеста, я предоставил бы вас обоих вашей судьбе.

Элеана села, искоса глядя на Эда.

Коннорс заговорил:

– Я опасаюсь, что это невозможно будет сделать, мистер Хайс. Ваш ручной шериф совсем отбился от рук. Он телеграфировал в Нью-Йорк, чтобы получить обо мне сведения. Вы знаете, что они ответят. И вы также знаете, что я не позволю отправить себя в Мексику, дабы оградить вашу репутацию и сохранить шансы Элеаны на замужество с миллионером Лаутенбахом. Как только за мной закроется дверь любой тюрьмы, я начну говорить. Я буду говорить громко и много. Я расскажу всю историю, начиная с того момента, когда «форд» Элеаны столкнулся с «кадиллаком» генерала Эстебана на Такубе у театра «Националь», и кончая нашим трогательным расставанием в такси, когда Элеана потребовала, чтобы я убирался из ее жизни, предварительно взяв у меня двести тридцать долларов, причем последние.

– Я… я у вас их выманила? – закричала Элеана. – Хорошо!