Моя плоть сладка

Мы оставили их в унылой комнате. Я увидел, что Бенколин сразу почувствовал себя по-другому, а мадам Дюшен, несмотря на свою вежливость, явно хотела побыть одна. Но за последние минуты я заметил некоторые изменения и в поведении Робико. Он крутил галстук, кашлял, нервно поглядывал на мадам Дюшен, как бы желая что-то сказать. Когда мы шли к двери, он схватил Бенколина за рукав.

– Мсье, вы не могли бы зайти в библиотеку? Я только подумал кое о чем…

Он повел нас в библиотеку.

– Вы спрашивали об изменениях в поведении Одетты?

– Да.

– Видите ли, – продолжал он, – я прибыл поздно ночью, и никто мне не говорил об этом, но я регулярно переписывался с подругой Одетты, мадемуазель Мартель. Да… И…

Несмотря на принятый важный вид, этот молодой человек не был дураком. Его бледные глаза уловили движение чуть дрогнувших губ Бенколина.

– В чем дело? – резко спросил Робико.

– Ни в чем. Вы хорошо знакомы с мадемуазель Мартель?

– Я буду откровенным. Однажды я просил ее стать моей женой. Но она не понимала долг дипломата. Нет! Она даже не понимала, что ей придется изменить свое поведение, если она станет моей женой… Мужчины – другое дело. – Он махнул рукой. – Но женщины… Жена Цезаря… Впрочем, вы сами знаете эту цитату. Да. Я указал ей на определенные трудности. Она так не похожа на Одетту! Одетта всегда слушала, когда ей говорили… – Он достал платок и вытер покрасневшее лицо.

– Что вы хотите сказать, мсье? – спросил Бенколин. Впервые за этот день он улыбнулся.

– Мы все, – снова начал Робико, – удивлялись поведению Одетты… э… ее внутренним качествам. Ее нежеланием быть с кем-либо, кроме Роберта Шамона, и так далее. Я-то лично восхищался этим. Вот это была бы жена! Я сам… – Он махнул рукой, – Помню, мы как-то собрались играть в теннис и позвали с собой Одетту, но она отказалась, а Клодин Мартель сказала: «Оставьте, ее капитан в Африке».

– Да?

– Вы спрашивали наверху, интересовалась ли она еще кем-нибудь. Ответ – определенно нет. Но, – тут Робико понизил голос, – из недавно полученного от Клодин письма я понял, что Шамон… ну, ведет двойную игру, что ли. Вот! Поймите меня, я ничего не имею против Шамона. Это естественно для молодого человека, если только он…

Я взглянул на Бенколина. В подобную информацию трудно было поверить. Что-то не похоже это на Шамона. «Это естественно для молодого человека…» Но, очевидно, Робико верил тому, что говорил. Бенколин, к моему удивлению, проявил к его словам большой интерес.

– Двойную игру? – повторил он. – С кем?

– Этого Клодин не говорила. Она упомянула о страсти и написала довольно таинственно, что не удивится, если Одетта бросит его.

– Никакого намека на человека?

– Нет.

– Вы считаете, что именно это повлияло на ее поведение?

– Видите ли, я давно не видел Одетту и не знал ни о каком изменении в ее поведении, пока вы не упомянули. Это и заставило меня вспомнить.

– У вас случайно не сохранилось это письмо?

– Ну… ну… – его рука машинально полезла в карман, – наверное, есть. Я получил его незадолго до отъезда из Лондона. Один момент!

Робико начал перебирать письма и бумаги, которые находились у него в кармане. Потом он нахмурился и сунул их обратно, снова достал, а затем стал вытаскивать бумаги из других карманов. Бенколин спокойно наблюдал за ним. Тот покраснел. Из заднего кармана он достал бумажник и раскрыл его. На паркетный пол упало что-то блестящее…

Это был маленький серебряный ключ.

Я почувствовал волнение. Робико не заметил падения ключа. Бенколин поднял его и протянул Робико.

– Вы уронили, мсье, – сказал он.

Я подошел поближе и уставился на ладонь Бенколина. Ключ был небольшим и казался вполне обычным. Но на нем были выгравированы имя молодого человека – Поль Демулен Робико и номер – 19.

– Спасибо, – сказал Робико. – Нет, у меня нет письма. Если хотите, я попробую его разыскать…

Он собрался сунуть ключ в карман, но Бенколин ухватил его за руку.

– Прошу прощения, мсье, что я вмешиваюсь в ваши личные дела, но, уверяю вас, у меня есть для этого веская причина. Меня больше интересует этот ключ, чем письмо… Где вы его взяли?

Робико изумленно и встревоженно уставился на детектива.

– О, это не должно интересовать вас, мсье! Это… сугубо личное. От клуба, членом которого я являюсь. Я долгое время не был там, но ключ ношу с собой…

– «Клуб разноцветных масок» на Севастопольском бульваре?

– Вы знаете о нем? – Робико смутился. – О, мсье, об этом никто не должен знать! Если мои друзья… все начальство… узнает… моя карьера…

– Дорогой мой, не волнуйтесь. Я никогда не упомяну о нем. – Бенколин тоже смутился. – Как вы сами сказали, молодой человек… – Он пожал плечами. – Просто я интересуюсь этим… некоторые обстоятельства разожгли мое любопытство.

– Мне кажется, это мое личное дело.

– Могу я узнать, как давно вы стали членом клуба?

– Около двух лет назад. Я был там едва ли пять или шесть раз. В моем положении необходимо соблюдать осторожность.

– Да, да. А что означает номер «19» на ключе?

Робико сжал губы.