Моя новая маска

То жалкое тряпье, которым до половины был набит один из них, я просто вывалила на узенькую койку, где раньше похоже спала мать Линка вместе с малышкой — носить эти лохмотья мальчик и его сестра больше не будут. На первое время хватит той одежды, что закупила я, а потом пусть об этом заботится опекун.

В один из сундуков я сложила всю новую одежду, те самые каменные фигурки, которые нашла в кабинете папаши. Во второй завтра я сложу плед, одеяла и подушки — эти вещи хорошего качества и могут нам еще пригодиться. Осмотрела наш жалкий багаж, вздохнула, и села разбирать бумаги главы семейства.

Ничего особо интересного там не было, кроме одной небольшой пачки деловых писем. Судя по этим бумажкам, у кёрста оставались во владении два небольших дома в черте города, которые он сдавал в аренду. Очевидно, это был последний источник дохода. Из договоров на аренду я поняла, что один дом приносил ему восемь фанков ежемесячно, а второй — целых десять фанков. Деньги, конечно, не слишком большие.

Эти письма меня очень обрадовали — дети не останутся совсем нищими, у них есть пусть и небольшой, но стабильный источник дохода, поэтому опекун сможет откладывать хотя бы по паре фанков в месяц на их будущее. Эти документы я упаковала вместе с одеждой — отдам их кёрсте Эгреж.

На следующее утро, прямо во время нашего завтрака, в дом явились, присланные кёрстом Форшером оценщики — нагловатый трок в лоснящемся поношенном костюме и трое носильщиков, одетых, как рабочие. Я отвела их в кабинет отца и разрешила осматривать все комнаты и собирать все, что годится на продажу. Запаковала наши сундуки — их снесли на кухню, где мы остались дожидаться повозки от опекунши.

После обеда, когда оценщики уже ушли, к дому подъехала громоздкая карета. Из нее вышла худощавая пожилая женщина с несколько рыбьим лицом и жиденькими седыми прядками, выбивающимися из под неуклюжей суконной шляпки. Она представилась компаньонкой кёрсты Эгреж — трок Матон.

— Собирайтесь быстрее — недовольным тоном сказала она. — Кёрста Эгреж не любит ждать, а мы можем опоздать к ужину!

Пока Линк одевался, я помогла закутать Эжен, а кучер, кряхтя, вынес наши сундуки. Внутри кареты истошно пахло тяжелыми сладкими духами, темно-коричневые, практичные подушки благоухали так, что у меня почти мгновенно разболелась голова. Притихшие, несколько напуганные дети, молча сидели рядом со мной. Эжен крепко прижимала к груди так понравившегося ей медведя.

По пути мы заехали в контору законника, и я передала секретарю ключи от дома — больше мы туда не вернемся.

Ехали долго -жила кёрста на другом краю города. Легкие сумерки уже опустились, но даже они не мешали рассмотреть наше новое место жительства — четырехэтажный особняк с двумя подъездами. Большие окна с ярким освещением и дорогими шторами, высокие крылечки с мраморными черными вазонами, добротные дубовые двери и ярко начищенные узорчатые ручки. Дорого. Солидно. В подъезде нас с поклоном встретил величественный швейцар.

— Этот дом принадлежит кёрсте Эгреж! — с немалой гордостью в голосе произнесла трок Матон.

Мы с Линком взяли Эжен за руки и, все вместе, начали подниматься по широкой лестнице. На каждом этаже было только по одной двери. Между вторым и третьим Эжен захныкала — пришлось взять ее на руки — подниматься малышке было слишком тяжело.

Пыхтя от непривычного груза, я дотащила ее до четвертого этажа. В распахнутых дверях нас уже ждала горничная в белоснежном переднике.

Глава 10

Горничная помогла нам раздеться, унесла накидки и пальто в гардеробную.

Трок Матон, велев нам ждать, растворилась где-то за дверью одной из комнат, а горничная, вынырнувшая из гардеробной, почтительно поклонилась и приговаривая: «Прошу кёрста, следовать за мной», поспешила мимо роскошного широкого коридора, через большую, ярко освещенную кухню со множеством блестящих медных сковородок, сотейников и кастрюль, где в поте лица трудилась пышнотелая повариха с двумя молодыми помощницами и, в конце концов, вывела нас на черную лестницу.

С левой и правой стороны площадки располагалось по три двери. В центре уже стояли два наших сундучка с вещами. Очевидно, кучер занес их по лестнице для прислуги. На площадке весьма ощутимо попахивало тухлятиной и гнилью и я, вдруг, вспомнила один из романов Эмиля Золя, где упоминалась ленивая прислуга, выплескивающая помои прямо на лестницу. Неужели в этом богатом доме тоже делают так?! Горничная шагнула влево и открыла одну из трех дверей.

— Прошу вас, кёрста, проходите.

Я с недоумением оглядела дурно побеленную коморку без окна. Возможно, раньше здесь была кладовка. Теперь же напротив входа, к стене, покрытой сероватой, разбухшей известкой, прислонилась узкая кроватка. Еще из мебели наблюдался потертый венский стул и маленькая полка, прибитая у изголовья. На полке, в жестяном подсвечнике со сломанной ручкой торчал огарок свечи, рядом лежала потертая толстая книга и коробок спичек. В комнате даже негде было поставить сундук с одеждой — так она была мала.