Мой любимый негодяй

На самом верху стопки лежало деликатное напоминание леди Харбертон по поводу кампании в защиту велосипедисток. Люси застонала. Как она могла забыть? Хотя и не забыла – просто не нашла времени…

– Странно, – ошеломленно проговорила Катриона.

Люси не поверила своим ушам. Катриону трудно чем-либо удивить.

Подруга, нахмурившись, изучала лежащий перед ней список пожертвований.

– Что такое?

– Пожертвование от клуба фехтовальщиков при Оксфордском университете.

Люси замерла:

– Ты… уверена?

– Здесь все ясно написано. Возможно, ошибка?

Возможно, и ошибка.

А возможно, дело обстоит намного серьезнее.

– Сколько? – спросила Люси. Ее голос сорвался на писк.

Катриона подняла глаза. Под очками они выглядели совсем огромными.

– Сто фунтов.

– Боже праведный!

Это больше, чем общая сумма пожертвований для оксфордской ячейки за месяц!

– Любопытно, – округлила глаза Хэтти. – Откуда у них такой интерес к движению за права женщин?

Катриона сделала пометку на полях гроссбуха:

– Я попрошу подтверждение у казначея.

– Да, обязательно, – кивнула Люси. Ее мозг продолжал лихорадочно работать. Пожертвование – не ошибка, она чувствовала это интуитивно. Она словно воочию увидела грозный блеск мокрой стали, как будто ее опять обступили те молодчики. Даже если бы фехтовальщики узнали, кто она, они не могли вдруг почувствовать себя обязанными выплатить компенсацию ущерба – если только что-то, а вернее кто-то, их не подтолкнуло.

Тристан. Больше некому.

Но почему? Атака по двум направлениям? Тактика «кнута и пряника», чтобы окончательно сбить Люси с толку?

Что ж, он своего добился. Она совсем запуталась.

К несчастью, придется что-то решать: не хочется думать, каким образом Тристан вытащил деньги из фехтовальщиков, однако суфражистская ячейка не могла позволить себе заводить личных врагов среди оксфордских мужчин – представителей высшего сословия. Люси добавила в ежедневник напоминание: после домашней вечеринки непременно разрулить ситуацию.

Глава 15

Люси было двенадцать, когда ее семья в последний раз наносила визит к Монтгомери, и потому ландшафт, проносившийся за окном кареты, казался незнакомым. Она смутно припоминала Клермонт, дворец из серого известняка, возвышавшийся над зелеными холмами Уилтшира. Там был холл высотой в три этажа, увенчанный куполообразным стеклянным потолком.

– Ничего сложного, – громко заявила Люси. – Я покажу всем, что модно одеваюсь. Не произнесу ни слова на тему избирательного права для женщин, заразных болезней или политики. Буду вести беседы со всеми самыми почтенными матронами из высшего общества, которых мы только сможем заманить в наш круг. Буду танцевать вальс.

Хэтти, сидевшая напротив, встрепенулась:

– Вальс? Что-то новенькое в списке.

«Вот именно», – едва не сорвалось у Люси с языка. Возможно, потому что она неестественно много думала про алое бальное платье, которое составляло половину ее багажа.

Хэтти обвела подругу взглядом – в который раз! – и радостно воскликнула:

– У тебя не должно быть проблем по первому пункту списка. Ты очень элегантна. Хотя, извините, я повторяюсь…

Всякий раз, когда Хэтти говорила эти слова, она прижимала ладони к сердцу, а карие глаза увлажнялись. Ей действительно доставляло удовольствие видеть других людей красивыми, особенно если они следовали ее советам по части моды.

Люси провела рукой по светло-серому дорожному платью. Стоило ей пошевелиться, как вокруг распространялся запах качественной шерсти. Новые платья были современными, элегантными и подчеркивали достоинства фигуры. А также ограничивали движения, потому что за элегантность пришлось платить удобством – модели были выкроены из одного куска ткани и плотно прилегали к телу. Прежние платья Люси кроились из трех деталей. Прежде чем предстать перед взыскательной толпой, желательно отучиться размахивать руками. И все-таки ни одно из ее модных приобретений не может котироваться как адекватный ответ на самый последний ход Тристана.

Новость о том, что он является автором «Поэтических россыпей», во вторник стала газетной сенсацией. Утром в среду Люси получила отчаянную телеграмму от леди Афины, выполнявшей в «Лондонском печатном дворе» функции администратора: что делать с почтой? Офис был завален письмами, половина из которых благоухали духами. А еще их забросали «баллентинками» с требованиями подписать и вернуть отправительницам. Люси поехала в Лондон. Ей пришлось нацепить на себя свою самую агрессивную мину, чтобы отделаться от оравы журналистов, карауливших у бокового входа в издательство. К вечеру четверга стало ясно, что нужно как можно скорее выпустить второе издание стихов Баллентайна. А где же сам Тристан? Разослав курьеров куда только можно, Люси обнаружила на его столе записку: «Занят редактированием военных дневников. Не забудь поблагодарить меня за будущий рост продаж».

Из горла у нее вырвался возглас досады. Поймав встревоженный взгляд Хэтти, Люси поспешно сказала:

– А все благодаря ему!

Хэтти прикусила нижнюю губу:

– Ага, ему.

А ведь она не знала и половины! Конечно, Люси не стала беспокоить подруг и не поведала им о непристойном предложении.