Мой любимый негодяй

– Я не единственная разгневанная женщина в Британии.

– Да. Верю.

Он решительно сцепил зубы и прошагал мимо Люси прямо к двери.

Она вскочила и бросилась за ним в коридор.

Тристан уже надел плащ и срывал с вешалки шляпу.

Ее сердце тревожно подпрыгнуло:

– Ты уходишь?

Он схватил трость:

– Еду в Лондон.

Но он вернется?

Взявшись одной рукой за ручку двери, Тристан оглянулся через плечо:

– Если хочешь видеть меня вечером, жди в наших комнатах. Хотя вообще-то я не могу сказать, когда вернусь. Заднюю дверь запри, так безопаснее.

– Постой. И как ты в этом случае войдешь?

Но Тристан уже удалился. Лишь теперь Люси сообразила, что он среди бела дня вышел через парадную дверь. Они опять проявили беспечность.

Он появился на Аделэйд-стрит, когда ночь за шторами была черна как уголь. Люси очнулась от беспокойного сна, услышав осторожные шаги, и не сразу поняла, что происходит. Она открыла глаза. Разницы никакой – с таким же успехом можно было и не открывать.

– Тсс, – раздался над ней голос Тристана. – Это я.

Кровать с протяжным скрипом провисла под его тяжестью.

Люси протянула руку и нащупала бархатную кожу и крепкие мускулы. Она проспала его возвращение – даже не слышала, как разделся.

– Ты вернулся. – Она рассеянно провела ладонью по спине, прямо по хребту, извлекая из Тристана мурлыканье.

Он приподнял одеяло и заполз на Люси. От запаха его обнаженного тела она начала закипать:

– И какие же у тебя были дела?

– Встретился с парой приятелей. – Тристан лизнул ее ухо, затем покрасневшую после сна шею. – И заявил о своих правах на место в палате лордов.

Люси выпучила глаза.

– Еще один меч в вашей армии, принцесса. – Дыхание скользнуло по ее подбородку. – Я подумывал сделать это, как только ты рассказала о сотне лет после Уолстонкрафт, но…

Люси приподняла голову, и их губы встретились. Тристан издал стон. Люси проникла к нему в рот и коснулась языка. Он вскрикнул и навалился на нее всем весом. Между ног Люси разлился жар. Она выгнулась, стараясь дотянуться до Тристана грудью.

Не получилось. Лишь запуталась в простынях и ночной рубашке.

Он прервал поцелуй и хрипло рассмеялся:

– Какая нетерпеливая.

Люси впилась ногтями ему в плечи. Она жаждала его до боли.

– Я хочу тебя.

– И сейчас ты меня получишь, – утешающе прошептал он.

Кровать застонала. Тристан вытянулся в полный рост и скользнул теплой ладонью под подол ночной рубашки, вверх по бедру и еще выше. Отсрочка интимных прикосновений была мимолетна; напряжение усилилось. Люси сжала бедра, поймав в ловушку медленно кружившую руку Тристана.

– Бедняжка. – Он подвинулся, и Люси услышала, как открывается маленькая коробочка, которая всегда стояла наготове у постели.

Люси обхватила его запястье.

Он замер.

– Если хочешь, давай без этого, – прошептала она. – Только будь осторожен.

Он накатился на нее, и Люси словно отключилась, чувствуя только расплавленный жар и тупое давление; это Тристан требовал, чтобы она впустила его в себя.

– О боже… – пробормотал он.

Люси не могла говорить. Мягкое скольжение было не похоже на то, что он проделывал с ней до сих пор. Звуки рвались из ее горла, она растворялась в ощущениях. Одна рука на его плече, другая на пояснице, и Люси словно видела ладонями, как он движется между ее ног. Будто издалека доносились ритмичное покряхтывание матраса и эхо голоса Тристана, бормотавшего, что Люси может наслаждаться сколько хочет, сколько надо, всю ночь, всю жизнь, если он продержится, – нет, она не продержится, это невозможно! Люси выгибала и разгибала пальцы ног в сладострастных конвульсиях, и наконец звездная ночь обрушилась на нее вместе с собственным криком.

Люси приходила в себя, тяжело дыша. В ушах все еще звенело.

Пальцы бездумно поглаживали взмокшие волосы Тристана.

Вот оно, райское блаженство.

Тристан зашевелился и поднял голову.

– Ну конечно, – с иронией произнес он. – Почему я раньше не догадался, что лучше всего тебя удовлетворяет политика?

Люси провела руками по его вспотевшей спине. Мышцы напряжены – он удерживал свое тело, чтобы не раздавить ее.

По животу текла липкая струйка. Он был осторожен.

– Лучше всего меня удовлетворяешь ты, – прошептала она.

Люси старалась не спать, ожидая, что вот сейчас он скажет – она не должна ему верить, не должна его хотеть; однако Тристан не произнес ни слова, и она все же уснула.

Он лежал так, словно оберегал своим телом женщину, спящую в его объятиях. Кровь еще кипела, зрение и слух напрягались, словно темнота таила в себе опасность, и Тристан был начеку. Он справится. Защитит ее.

А ведь опасность – это он сам. Сердце Люси билось под его рукой – его беспечной рукой. Понимает ли Люси, что влюблена в него?

А он влюблен, как ни мучительно это осознавать. Когда Люси приняла его незащищенной, он едва не растворился в ней. И в какой-то момент безумия желал раствориться.