Мои Белые Боги

На Эльне одета выменянная красная юбка и белая блуза с цельнокроеными рукавами. Рыжая красавица заботливо подложила под Сашину спину подушки и дула на невероятно вкусную уху, которую в укреплении подают детям, больным и «по праздникам».

– Мы нашили…как ты называла: подушки. Синие. Набили мхом, сушеными травами, опилками. Получилось очень хорошо.

Странно чувствовать ее заботу. Непривычно и самой Эльне, которая то и дело смущенно улыбается и отводит взгляд.

– Не надо обиду держать, – шепнула Эльна, опустила глаза в пол и нервно потрепала пояс.

– Люди умеют прощать, – искренне шепнула в ответ Саша и заметила на красном поясе юбки знакомую брошь-серьгу.

– О! Я нашла ее при входе и решила прибрать, чтобы вернуть новой хозяйке. Вот, – она положила брошь на кровать и совсем смутилась. Так уж непривычна доброта к бывшей «сопернице».

– Спасибо. Ступай. Мы немного поговорим с Отикой, а потом еще посплю. Силы возвращаются медленно.

Эльна подобрала юбку и посуду, на прощание обернулась, кивнула и ушла. Саша опустила подушку пониже, закрыла глаза и потребовала: – Расскажи всё, что случилось до и после моего исчезновения. Говори. Старайся не пропустить ни одной детали, даже на твой взгляд мелочи. Жизнь сплетена из них, из мелочей. Предатель где-то совсем близко: сначала постарался подставить, потом решил избавиться.

– О чем ты? – удивился Отика.

– Неужели последнее было сказано вслух. Промах, – подумала Саша и вальяжно пояснила: – Не важно. Говори.

Учтивый Отика сделал вид, что не предал значения услышанным словам, но сделал это так, чтобы было понятно: пометку о каком-то там предателе сделал и при удобном случае обязательно уточнит, о чем шла речь.

Итак, в ночь похищения не спалось Гелле. Из ее практичной головки никак не шел «побег» новенькой сэвильи на рыбалку, да еще в компании мужчин. Целый трудодень пропал. Гелла пришла узнать насколько серьезно Саша настроена на работу, и если уж так ей хочется заниматься рыбой, то на кухне есть местечко чистильщицы рыб и червяков. Гелла – спасительница приходила пригрозить, а нашла тело дозорного и раненую Халу.

– Бедняжка. Добрались все-таки до нее. Сначала Мураша, потом Хала. Надо было серьезней отнестись к ее словам и потребовать принести тот загадочный предмет, который уже и не найти если только случится чудо и травница откроет глаза, – с сожалением подумала Саша и решила не прерывать Отику вопросами.

Гелла подняла тревогу: зажгла красный мигающий сигнал на доске и скоро вестники были у дверей Сашиного жилища и так же скоро развернулись поиски. Ночью в лес было разрешено войти мужчинам под командованием одного вестника или риспийца и только недалеко от каменной площади первого уровня. Не боящиеся летать на досках люди также участвовали в поисках, но таких набралось немного. Человек двадцать. Как бы сказали на Земле, к проблемам отсутствия воли, опыта добавилось общее слабое развитие координации. Другими словами людям в укреплении сложно управлять досками.

– Но другим людям, – многозначительно намекнул с улыбкой Отика, подразумевая детей, – это со временем будет удаваться с легкостью.

Драгэти отправили «духов» проверить ближайшие выходы из укрепления. Так были найдены тела двух дозорных и в проходе тела погибших бангки. Возле последних были найдены купуары. Купуары, со слов и жестов Отики, это что-то вроде прозрачных ампул, емкостью примерно двадцать миллилитров. В таких емкостях бангки хранят очень сильнодействующие составы, в том числе содержащие наркотическое каи. В голосе Отики промелькнул холодок и пазл сошелся. Дело не в том, что мориспен напоили бангки наркотическим каи, позволив принять смерть с улыбкой.

– Бангки готовили смеси, которыми мориспен опаивали людей перед смертью, поэтому люди и недолюбливают их. Пособники ада!

– Нууу, – с легким осуждением протянул поздний гость, – они выполняли приказы, не равняй этот мир на свой. Тут господствует мрак и жестокость на уровне – так бывает. Больно, надо терпеть. Бангки изготовили много смесей, регулирующих жизнь людей. У них были свои люди для опытов по увеличению рождаемости, уменьшению объемов потребляемой пищи, избавлению от зрения. Слепых можно было не охранять и…, – осекся Отика взглянув в округлившиеся от ужаса Сашины глаза.

– Почему вы позволили им жить в укреплении?

В ответ на этот вопрос Отика оглянулся на начавшую похрапывать сиделку, с наставническим видом подернул бровь и, судя по ровному тону, выдал многажды отработанную речь: