Модификаты

— Я больше не юноша. Я — полноценный мужчина, получивший наконец свою анаад, — "В награду за терпение и сохранение себя для нее одной", — хотелось добавить мне, но смолчал. Отказ разделять хоть с кем-то потребности тела был моим собственным решением, а не поводом для особой гордости или даже похвальбы. И, если уж на то пошло, я не мечтал об этом, будучи подростком, с замиранием сердца ожидающим вхождения в возраст позволения. Совсем нет. Какой парень, голова которого круглые сутки звенит от нетерпения познать женскую сокровенную сладость, станет мечтать о воздержании в течение долгих лет? Но так уж вышло, что Агова встретил свою анаад сразу же, как только мы впервые были допущены к участию во встречах с гостьями в Дни Злого Светила, и это изменило все. Слияние в Оградителя соединяло наши с братом разумы почти полностью, и, увидев в его мыслях и воспоминаниях все то, что он испытал, едва лишь впервые взглянув на свою Сиох, я осознал, что ни одна, даже самая прекрасная и соблазнительная девушка не пробудила во мне и сотой доли таких переживаний и порывов. Вот тогда я и решил, что стану ждать столько, сколько понадобится, но не разменяюсь на простое удовольствие, лишь дарящее облегчение плоти, но не затрагивающее душу. Только не знал я, что ожидание растянется так надолго. Были моменты, когда я почти смирялся с неспособностью больше обделять себя чувственными знаниями, доступными всем вокруг. Есть ведь снадобья, способные усмирять мощь, данную нам с братом при рождении, и позволявшие иметь близость с женщинами, не бывшими нашими анаад, и жалкие мыслишки использовать эту возможность у меня рождались. И все же я находил в себе силы их отвергать. Но внезапная встреча с Софи стерла все сожаления и когда-либо зародившиеся от малодушия и глубокой чувственной жажды сомнения. Еще не познав ее, я уже полностью уверен, что ожидание не было напрасным.

Вали опять тяжело вздохнула и посмотрела вдаль, и волны ее беспокойства и грусти прокатились по моей коже, заставив поежиться.

— Скажи мне все, мать Вали, — попросил я примирительно, ощущая стыд за то, что я причина столь глубоких ее переживаний. Влияние гнева и дикости, всегда кипящих в крови Оградителя, а значит, и у нас с Аговой как частей его сущности, постепенно проходило с возвращением в человеческую форму, а вместе с этим и приходила способность мыслить и чувствовать менее импульсивно и гораздо глубже. — Что беспокоит тебя, кроме того, что мое сближение с Софи может быть тяжелее и дольше, чем мне хотелось бы?

— Готов ли ты хотя бы слышать эту правду, если отвергаешь все, что я говорю? — все еще не глядя на меня, печально спросила Душа народа.

— Я не отвергаю. — Теперь я потянулся и сжал ее теплую ладонь, прося прощения прикосновением за чрезмерную резкость. — Я лишь абсолютно уверен в том, что Софи — моя анаад, и мне не нужно ждать прихода гостий, чтобы убедиться в том, что предсказание Ганты уже сбылось и мое одинокое существование окончено. А твое неверие в меня и истинность моих чувств причиняет боль и пробуждает защитные инстинкты звериной половины. Ведь моя вторая сущность признала Софи еще раньше меня, едва только ее встретив.

— Вот именно это и пугает меня больше остального, Рисве. — Вали взялась за опорный столб тирода, будто нуждалась в дополнительной опоре, и исходящие от нее тревожные эмоции усилились. — Природа Духа Оградителя — защита народа целиком и каждого его члена. Софи теперь часть народа, и ее скрытое страдание делает его беспокойным, именно поэтому ты раздражительней обычного, Рисве.

— Я не… — Нет смысла отрицать. Так и есть. Гнев то и дело вскипает во мне, как бы я его ни гасил, стоит лишь подумать о боли Софи.

— А если ты прав и эта дочь другого мира еще и твоя анаад, то дело может обернуться совсем плохо для нашего народа в целом, изтан мой. — Я проглотил подступившие к горлу возражения, давая ей высказаться до конца. — Моя интуиция подсказывает мне, что жестокие раны Софи не смогут исцелиться без отмщения, и рано или поздно она вынуждена будет начать свой путь за ним. Что тогда будет с тобой, Рисве?