Мне не жаль

– Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о моей жизни.

Линда улыбается.

– Ну, я думаю, что я знаю достаточно.

Тишина.

Юлия и Линда продолжают смотреть друг на друга. Прямой долгий взгляд. Как армрестлинг глазами. Темно-коричневые против зеленых. Налитые кровью против гневных. Юлия проигрывает и отводит взгляд в сторону. Потому что Линда права. И потому что она ей помогает. Даже если Юлия понятия не имеет, почему.

Через несколько секунд она оглядывается на нее и спрашивает:

– Почему ты вообще мне помогаешь?

– Для этого есть несколько причин, – неопределенно отвечает Линда.

– Назови хотя бы одну из них, – настаивает Юлия.

Они изучают друг друга несколько ударов сердца.

– Из-за Эдгара, – отвечает Линда.

– Почему из-за него?

– Потому что ты ему нравишься, – говорит она. – И ты ему не понравилась бы, будь ты на самом деле таким дерьмом, каким я тебя всегда считала.

Юлия сглатывает и смотрит в сторону.

– Ну, думаю, что теперь я ему уже не нравлюсь, – тихо говорит она.

– Ну что ты, – отвечает Линда. – Он не хочет любить тебя, но любит.

Юлия облизывает губы и чувствует сухие, торчащие кусочки кожи. Ее глаза слепит яркий тротуар.

– Там, наверху, клиника моего отца, – говорит Линда, указывая на желтый дом на улице. Глаза Юлии следят за ее протянутой рукой. – Если нам повезет, он все еще на работе.

– А если нет? – напряженно спрашивает Юлия.

– Тогда я позвоню ему, и он вернется.

Момо лежит на кровати, раскрытая книга о Рут Бейдер Гинзбург лежит на животе, а Момо смотрит в потолок. Альбом Warpaint «Exquisite Corpse» играет фоном на повторе. Сейчас Момо слушает «Billie Holiday» – песню, которая нравится Линде больше всего. Момо проходится взглядом по лепнине, всегда одним и тем же маршрутом, из одного угла в другой и обратно. Один прямоугольник слева, один прямоугольник справа. Тем временем она задается вопросом, не произошло ли что-то между Эдгаром и Линдой прошлой ночью. Ее разум говорит «нет», но ее желудок настроен скептически. Это не имеет никакого смысла. Но Момо видит, она это чувствует. Даже если она, по общему признанию, склонна видеть то, чего нет, это тупое чувство гнева и незащищенности имеет причину. Она знает, насколько близки были Эдгар и Линда, насколько они близки и сейчас. И она знает, что основа их отношений – это жизнь. Больше, чем влечение, больше, чем любовь, больше, чем дружба.

Несколько дней назад между Линдой и ней все было хорошо. Они были вместе, и все было замечательно.

До дня рождения Эдгара.

Вплоть до ссоры между ним и Линдой. И последующего примирения поздно вечером в знакомой темноте его комнаты. Момо представляла совсем мало разговоров или вообще не представляла, и больше языка тела. От одной мысли о том, что могло случиться между Линдой и Эдгаром, у Момо внутри все сжимается. Она не может тягаться с ее прошлыми отношениями. Да и физически не успевает. Ей не нравятся мальчики – Линде нравятся. Момо никогда не сможет дать ей все, ее никогда не будет достаточно, никогда в том смысле, в каком ей достаточно Линды.

Момо кладет книгу и садится. Она тянется к своему мобильному телефону. От Линды по-прежнему нет новостей. Что, если она с Эдгаром? Что, если они снова будут вместе? Что, если она спит с ним? Ледяной пот стекает по спине Момо, и холод разливается по ногам. Кажется, она почти ощущает горькое чувство ревности, словно пленка, покрывающая ее слизистые оболочки.

Момо звонит Линде еще раз. Опять голосовая почта. «Вы набрали мой номер. Если вы хотите сказать мне почему, оставьте сообщение или положите трубку». Гудок пищит, и Момо вешает трубку. Видимо, вот оно – чувство, что Линда уходит от нее. Больше никаких звонков. И вдруг, без всякой на то причины, она начинает плакать. Как будто то, о чем она думает, – правда, а не предположение. Как будто Линда давно призналась ей, что спала с Эдгаром.

Момо вытирает слезы с лица, затем нажимает на последнюю запись в списке звонков. «Моя прекрасная Линда». Она сохранила «Моя прекрасная» как фамилию, над чем Линда смеялась. Момо никогда не знала, смеялась она над ней или это было смущение. Она собирается снова позвонить Линде, когда в дверь ее комнаты стучат. И на один иррациональный момент она надеется, что это Линда. Что у нее разрядился аккумулятор и что она просто поехала к ней, потому что хотела ее увидеть.

Но это не Линда. Это всего лишь ее мать.

– Не могла бы ты забрать Фриду из детского сада через полчаса? – спрашивает она. – Я совсем забыла, что у меня сегодня педикюр. Обычно он у меня по понедельникам, но на следующей неделе Вивьен уезжает в отпуск. Я, конечно, могу попросить твоего отца, если он придет домой пораньше, но я подумала, что сначала спрошу тебя…

– Хорошо, мам, – перебивает Момо. – Я заберу ее.

– Спасибо, дорогая. – Она смотрит на часы. – Ты должна быть там точно в 17:30, хорошо?

Как будто Момо никогда не забирала свою младшую сестру. Она сглатывает и кивает.

– Что думаешь по поводу вьетнамской кухни на ужин?