Мне не жаль

Но Юлия матери ничего не сказала. Только то, что она плохо себя чувствует и что ушла пораньше, никому об этом не сказав.

– Они не звонили бы мне пять раз из-за такой банальности, – раздраженно сказала ее мать, а затем добавила: – Особенно в такое время.

Юлия смотрит в потолок, и там она видит лицо матери. Крупное и серьезное. С таким взглядом, которого Юлия боялась даже в детстве, потому что он всегда означал неприятности.

– Что ты от меня скрываешь? – Ее мать отчаянно хочет выяснить это. Юлия понятия не имеет, с чего начать. Ей хочется все рассказать. О приеме, записях и страхе, который грыз ее несколько дней. Но она не могла. Она не знала как. Как будто для такого разговора не найти подходящих слов. Кроме того, ее мать в ярости. Сейчас однозначно не лучший момент. Значит, Юлия соврет. А врать было легко. Ей даже удалось изобразить скучающий тон.

– Я не знаю, чего они хотели, понимаешь? Может, тебе наконец стоит завести электронную почту. Или ответить на звонок для разнообразия, когда кто-то звонит. Так, просто предлагаю.

После этого она и ее мать напряженно смотрели друг на друга. И тишина стала такой громкой, что Юлия едва выдержала. Как физическая боль. Как будто все, что наговорила ее мать, вонзилось в нее.

Затем вопрос:

– Ты облажалась, Юли?

«Да», – подумала Юлия и вызывающе ответила:

– Нет. Я только ушла пораньше, вот и все. Понятия не имею, почему они устроили из этого целый спектакль.

– Почему ты просто не позвонила мне, чтобы я тебя отпросила?

– Я не знаю, – ответила Юлия. – Я не подумала об этом.

Юлия все еще может видеть взгляд своей матери, смесь усталости и подавленности, и она не в состоянии спорить с дочерью.

Поэтому она сказала:

– Хорошо. Если они снова позвонят, то я скажу, что ты просто забыла передать записку от меня. Позже я положу ее на кухонный стол.

Юлия все еще видит лицо своей матери. Затем она отворачивается. Она плохо себя чувствует. От большого количества лжи и ожидания. И одиночества. Того самого одиночества, которое она чувствует, даже когда кто-то рядом.

Юлия слышит царапанье ножек стула о дерево, и вскоре после этого занавески отодвигаются, и сразу же слышится скрип оконной рамы. Раньше ее мать по ночам не курила. Юлия ждет сигаретного дыма. Наконец она чувствует его. И тогда Юлия представляет, что он проникает в альвеолы ее матери точно так же, как через эту стенку. В альвеолах, которые ждут кислорода и вместо этого получают только яд.

Ее мать раньше не курила. Она выходила на пробежки. Теперь она даже гулять не ходит. Потому что жизнь изменилась. Бесконечная последовательность обязанностей и задач, которые повторяются каждый день и их никогда не становятся меньше. Неудивительно, что многие видят в смерти искупление. Юлия садится и открывает окно. Но так зловоние идет с двух сторон, поэтому она снова закрывает его. Она сидит на своей кровати, именно там, где она сидела, когда несколько часов назад позвонила Марлене. Они обменялись всего парой фраз.

ОНА:

Я не ожидала твоего звонка.

МАРЛЕНЕ:

Я не знала, стоит ли звонить.

Минута тишины.

МАРЛЕНЕ:

Знаешь, чего я не понимаю?

ОНА:

Чего?

МАРЛЕНЕ:

Почему ты просто не рассталась с ним?

ОНА:

Я тоже не знаю, как-то не смогла.

МАРЛЕНЕ:

Но ты понимаешь, что я сейчас в действительно глупой ситуации. Я имею в виду, Лео, в конце концов, мой брат.

ОНА:

Да, я это понимаю.

МАРЛЕНЕ:

Именно поэтому я не хотела, чтобы вы встречались! Я знала, что ты не влюблена в него.

ОНА:

Я знаю.

МАРЛЕНЕ:

Я не хочу принимать ничью сторону, но…

ОНА:

Как я уже сказала, я это понимаю.

Пауза.

МАРЛЕНЕ:

Хорошо. Я думаю, увидимся завтра.

ОНА:

Да, увидимся завтра. И после минутного колебания: Спасибо, что позвонила.

Сейчас Юлия сидит и плачет. Такое ощущение, что на ее плечах лежит бремя всего мира. А потом она встает и идет на кухню. И дальше в гостиную. Как будто она только что поняла, что она еще ребенок и что она может рассказать маме все что угодно. На самом деле все. Потому что ее мать – единственный человек, которого она всегда будет любить. Независимо от того, что она делает. «Ты всегда можешь прийти ко мне, если переживаешь, слышишь?» Голос ее матери эхом отзывается в памяти Юлии. Она так часто говорила ей это. Даже когда Юля была совсем маленькой.

Она почувствует себя лучше после того, как расскажет матери. Когда она больше не будет хранить секреты одна. Они сами по себе слишком тяжелые. Юлия вот-вот потеряет сознание. Еще несколько дней назад она взламывала свои мысли на клавиатуре и заполняла ими текстовые поля. Теперь она пожалела об этом. Но держать все это в себе – все равно что медленно отравлять себя. Всеми словами, которые ты не говоришь, потому что их никто не хочет слышать. Потому что всем плевать.