Мне не жаль

Сломанный нос. Ах, замечательно. Госпожа Ферхлендер еще раз просит секретаря позвонить матери Юлии Нольде, но и этот звонок остается без ответа.

– Моя мама не может отвечать на телефонные звонки, пока работает, – категорично замечает Юлия. – Ее сотовый телефон в шкафчике. Она его не слышит.

– Ясно, – отвечает госпожа Ферхлендер немного раздосадованно, узнав об этом только сейчас. – Где она работает? Может быть, мы сможем связаться с ней через офис?

– По средам, четвергам и пятницам она обрабатывает заказы аптек от фармацевтического поставщика.

– А как называется фирма?

– Я не знаю, – шепчет Юлия в салфетку.

– Ты говоришь мне, что не знаешь, как называется компания, в которой работает твоя мама?

– У моей матери три работы, – пояснила Юлия. – Я счастлива, если могу вспомнить, по каким дням она работает, где и в какое время возвращается домой.

«Три работы», – думает Кристин. Она перегружена и одной.

– Мне пора идти, – внезапно говорит Юлия. – У меня прием у врача в 14:00.

– Извини, я не могу тебя отпустить, по крайней мере, не одну, – отвечает директор, и ее фраза звучит так ужасно душно и по-взрослому, что она с трудом переносит это сама. Так же, как тех, кто критикует молодежь, акцентируя внимание на своем возрасте.

– Мне действительно нужно идти, – говорит Юлия и встает.

– Думаю, тебе придется отложить прием.

– Нет, – говорит она, глядя на Кристин своими большими детскими глазами.

– Что ж, может, мы дозвонимся до твоей матери. Затем она сможет забрать тебя и пойти с тобой на прием.

– Моя мама работает до шести. Записи на это время уже нет. – Голос Юлии дрожит. Кристин не может судить, от гнева или от отчаяния. – Сегодня пятница, – говорит Юлия. – Они закрываются в 3 часа дня.

– Мне очень жаль, – отвечает госпожа Ферхлендер. – Я не могу позволить тебе уйти одной. Таковы правила.

Затем Юлия начинает плакать. «Боже, только не это», – думает Кристин. Она смотрит на часы. 13:54. Юлия стоит неподвижно между стулом, на котором она только что сидела, и дверью, ведущей в коридор. Как будто она думает над тем, чтобы просто открыть ее и сбежать.

– Что это за прием? – спрашивает директриса.

Юлия не отвечает, ее тело дрожит от слез, она громко и душераздирающе рыдает. И поскольку Кристин не знает, что еще сделать, она снова звонит матери Юлии – но, как и ожидалось, безуспешно.

– А как насчет твоего отца? – спрашивает она. – Мы можем позвонить ему?

Юлия качает головой. Плача, она заявляет, что он работает во Франкфурте по будням.

– Я могла бы пойти с тобой, – говорит Линда.

Госпожа Ферхлендер совершенно забыла, что Линда все еще здесь. Она так долго стояла у двери, что просто слилась с ней. Как картина на стене. Или ваза.

– Прошу прощения?

– Вы сказали, что не можете позволить ей уйти одной, – спокойно говорит Линда. – Если я буду сопровождать ее, она не будет одна.

Сейчас для госпожи Ферхлендер Линда либо самый добрый человек на планете, либо у нее в голове какой-то коварный план.

– Если мы возьмем такси, ничего не случится, – продолжает Линда. – А потом я отвезу ее домой.

Эдгар ждал Линду у стоянки для велосипедов, но она не пришла. Хотя она и просила его встретиться с ней там. В какой-то момент он начал читать новые сообщения на сайте Юлии и потерял счет времени. Все говорили о них утром, но Эдгар твердо стоял на своем. Эдгар читал, пока Момо внезапно не встала рядом с ним. Они посмотрели друг на друга, не зная, что сказать. Он – потому что переспал с ее девушкой, а она из-за записей о нем. С одной стороны, слишком много вопросов о сексуальности, с другой – он бесполое существо. Поэтому они стояли рядом с велосипедом Линды, смущенные. Они уже были здесь. Но Линды не было. Момо написала несколько сообщений Линде и позвонила ей, но Линда не ответила: это на нее не похоже. Эдгар собирался сказать ей, что знает Линду гораздо дольше, чем она, и что поэтому он вполне может обойтись без ее комментариев, но он этого не делает, вероятно, из совести.

В конце концов они уходят. Эдгар попрощался первым. С одной стороны, потому что Момо в какой-то момент начала задавать ему странные вопросы – была ли Линда у него, смогли ли они разобраться и не думает ли он, что она с тех пор ведет себя как-то странно. Еще одна причина – это голод Эдгара, который постепенно перерос в урчание в животе. Это, в свою очередь, дало ему прекрасный повод сбежать.

Теперь он сидит на автобусной остановке на солнышке и читает другие записи в блоге, которые, как он понимает, к нему никаким образом не относятся. Да и Юлия вряд ли захотела бы, чтобы он их читал. Но ему все равно, чего она хочет. Ведь он тоже не хотел, чтобы она писала о нем такие посты, и она все равно это сделала. И, кстати, он вполне мог бы обойтись без того, чтобы вся школа читала, каким бесполым она его считает.

Эдгар хотел бы знать, кто за этим стоит. Линда ставит на Марлене Миллер. Но почему-то Эдгар так не думает. С другой стороны, он понятия не имеет, кто еще это мог быть. То, что он находится в списке подозреваемых, – полный абсурд. Он. Какой уважающий себя человек выложит о себе что-то подобное?