Мизантроп

               — Я считаю свою ограниченность достоинством.

               — Нет, Уилов, ты не ограниченный, ты — дикий. Как можно заниматься вероятными судьбами людей, сократив общение с ними до минимума?

               — По-другому нельзя.

               — Ерунда. Ты просто не пробовал. Постой-ка, хорошая идея для книги появилась. Предположим, что ты страшно невезучий человек, и каждая новая встреча с людьми приводила к жутким неприятностям. Любой бы на твоем месте старался держаться от людей подальше.

               — Это ты о чем?

               — Все началось со встречи одноклассников. Так? Ты не умеешь общаться с людьми. Тебя хватает только на то, чтобы болтать о своей работе. Что-то мне подсказывает, что ты еще и сердился на них за то, что они не проявляют искренней заинтересованности в познании будущего.

               — Некоторые проявили.

               — Вот. И это самое интересное в этой истории.

               — Почему?

               — Да потому что нормальные люди, выпив водки в компании друзей, которых не видели десять лет, наукой не интересуются. У них есть более интересные вещи для обсуждения.

               — О чем ты?

               — О своей новой книге, естественно, про твоих друзей одноклассников. Разве ты не заметил, что они ведут себя неестественно?

               — Нет.

               — А это потому, что ты — дикий человек. Люди не похожи на тебя, у них свои представления и свои мечты. Но ты не способен это понять.

               — Я это знаю.

               — Но только теоретически.

               — Этого достаточно.

               — Скажи, теоретик, чего от тебя хотел майор Котов?

               — А мне-то откуда знать?

               — Вот. И я не знаю.

               — Забудь. Выкинь из головы.

               — Не могу, потому что он влез в мою книгу, не спросив разрешения. Кто такой? Зачем появился? Почему он не твой одноклассник? Нет ответов.

               — Не обращай внимания. Вдруг он и в самом деле обычный следователь?

               — Следователь, который решил допросить тебя, хотя ему запретили это делать. Галиматья!

               — Ну, я не знаю. Может быть, он человек Карачуна?

               — Это было бы очень просто.

               — Но тогда становится понятно, кто запретил ему допрашивать меня. Карачун.

               — Конечно. Но объясни, почему он ослушался? Какую пользу он хочет получить? Как использовать тебя?

               — Ты выстраиваешь сюжет. Вот ты и думай!

Инструктаж

               Есть вопросы, на которые следует получить ответ до того, как соберешься сделать что-то опасное. Например, о чем нельзя писать в Сети, если не хочешь, чтобы враги прикончили тебя? Наверняка существует некая грань, переходить которую не рекомендуется. С этой точки зрения, я оказался в незавидной ситуации. Я не имею ни малейшего представления о том, что мне можно делать, а чего нельзя. Но незнание, увы, от ответственности не освобождает. А вот страх дисциплинирует. Начинаешь понимать, как работает пресловутая внутренняя цензура, самостоятельно придумываешь запреты. В нормальном состоянии (сейчас такое вряд ли достижимо, в последнее время у меня все время что-то не так) я бы поостерегся провоцировать опасных людей, обходил их стороной, потому что диспуты с ними пользы для исследования будущего не принесут. Однако события развиваются так стремительно, что я лишился возможности поступать разумно. Не исключено, что меня пристрелят именно за то, что я буду осторожен в высказываниях. Придется рисковать. Зачем высмеивать утопии, когда можно сразу заняться людьми, готовыми устроить человечеству бойню ради призрачной надежды стать хозяевами мира?

               А что может раздражать таких людей больше, чем характеристика, которую дал им профессор Савельев:

               «Власть и деньги нужны для того, чтобы безнаказанно проявлять максимальную доминантность, вести самый животный образ жизни и не отвечать за последствия. Эти простые биологические цели нуворишей всех времён и народов очевидны и подтверждены длинной историей как их самих, так и их потомков. Казалось бы, будучи отпрыском богатейших людей, можно заняться любым видом науки, искусства или техники. Капитал родителей легко обеспечит любопытному подростку реализацию любых творческих ф

— А ты смельчак! — сказала Лида.

               — Скорее загнанный в угол трус. Что-то надо делать, а что конкретно — непонятно.

               — Пока ты прекрасно справляешься, молодец!

               Через полчаса пришел ответ от врагов. Я вздохнул с облегчением, мой расчет оказался точным.

               «Ваша попытка зачтена. Вознаграждение перечислено. В 19-00 встречайте гостя. Он любит, когда его называют профессором Маниным. Побеседуйте с ним о будущем. Постарайтесь его не обижать. Ваш К.»

               — Мне показалось, или Карачун в самом деле обратился ко мне как к человеку, а не как к полезной функции? — спросил я.