Мisol

– Он не занимается благотворительностью. Это – моя забота.

***

– Я так понимаю твоей пациентке необходимо заказать лекарство для продолжения курса химиотерапии. Что ж, думаю, я смогу помочь.

Смотря на его лицо, я единственное не понимала одного: что этот человек тут делает? Это что шутка?!

– И с каких это пор, стесняюсь спросить, ты начал заниматься благотворительностью?

– Будем считать, что ты не задавала этот вопрос.

Я громко расхохоталась.

– Будем считать, что ты сбежал от ответа! В принципе, как и всегда.

Злобно выплюнув последние слова, я скрестила руки на груди.

Он отреагировал в свое спокойной манере, которая невероятно бесила меня и не сказал в ответ ни слова!

– А знаешь, я думала, мы с тобой больше никогда не увидимся. Ну, ты понимаешь, что я имею в виду – твою болезнь и все такое.

Внутри все застыло: глыба, нависшая над телом, попала прямо в сердце и разорвала его на мелкие куски. Молодец, Музыкант, у тебя это получилось! Браво!

– Марьям, тебе нужна помощь, и я могу ее тебе оказать.

Да. И это самое ужасное.

– К сожалению, ты прав.

Я запечатала гнев за семью замками.

– Мне нужна Эрвиназа. Евгения Гладкова, моя пациентка. Вот выписка. Остальные документы пришлю по почте.

– Острый лимфобластный лейкоз после ремиссии. Девчонка готовится к пересадке через три месяца. Сейчас проходит курс химии.

– Я понял.

– Вот телефон ее матери. Свяжись с ней.

Его бездонные глаза привычно тянули в черную пропасть, побуждая броситься в нее с головой. Три года исчезли во мраке, будто их и не было. Я пристально всматривалась в эту глубину, ища привычные покой и радость, но понимала, что их больше нет. Я изменилась. Изменился и он. «Былой магнетизм Бугдаева» не действовал так как это было раньше.

– Прости.

– Что?!

– Прости меня…

Я повернулась к нему спиной и зашагала к выходу.

***

Внутри все раскололось – одна половина требовала его, а другая… дилемма между сердцем и душой: тем, что любило и той, что ненавидит.

Заглянув в твои глаза, «любимый», я, наконец, осознала – ты мое самое главное разочарование в жизни. Мы больше не едины – у меня появились углы, края, которые совершенно не подходят твоим… Три года сделали свое дело. Мы не являемся больше «половинами» целого – просто существуем сами по себе.

А знаешь, что самое страшное? Пустота. Ведь она так и осталась внутри…

Жизнь Гладковой находится в твоих руках. «Спаситель».

Я горько усмехнулась про себя.

Я ехала в маршрутке. Ноги мерзли от холода, нос вдыхал прекраснейшие запахи человеческого тела, а я вела мысленный диалог с Саидом. Какой во всем этом смысл?

Знаешь, Музыкант, были моменты, когда я задумывалась о жизни, в которой не было бы тебя: я бы вышла замуж за своего коллегу, такого же «законченного» доктора до мозга костей, как и я. Такого же самовлюбленного идиота, считающего, что он во всем и всегда прав! Родила бы ему детей, возможно двоих. И разрывалась бы между работой и семьей, выслушивая бесконечные упреки мужа и парируя их вечным брюзжанием об отсутствии денег. Да, и еще дети – терпела бы их укоризненные взгляды, потому что мамы «вечно нету дома». Спустя года три, четыре, мой муж также бы стал пропадать в больнице, но только по причине наличия молоденьких медсестер. А я бы превратилась в законченную стерву, которая не смогла состояться как женщина. А если бы вдруг у нас что – то и вышло, то даже этого не было бы – с твоим – то диагнозом! Не пришлось бы нам рассчитывать на «долго и счастливо».

– Остановка «Славянский», выходят?

В поток мыслей ворвался голос водителя, и я очнулась ото сна. Повернув голову направо, посмотрела в лобовое стекло – следующая остановка моя. Вытащив руки из карманов пуховика, я начала впопыхах рыться в сумке в поисках кошелька. Достав деньги, и отсчитав нужную сумму, увидела, что мы уже практически подъезжаем.

– На остановке!

Сзади раздался громкий мужской бас. Как вовремя!

Маршрутка остановилась: я поднялась со своего места, и, наклонившись вперед, еле протиснулась между сиденьями. Отдав водителю деньги, кое – как достала рукой до двери и потянула на себя. Выйдя, наконец, на улицу, подошла к остановке и вдохнула свежего воздуха. Подняв глаза к небу, невольно посмотрела вверх: оно было раскрашено в удивительно яркие цвета – участки синевы соединялись с желтыми и оранжевыми красками солнечного света, словно какой – то художник провел кистью по холсту. Меня настолько поразила эта картина, что где – то с минуту, две, я неподвижно стояла, рассматривая ее.

Прозвучал короткий сигнал телефона. Вытащив его из сумки, я машинально провела по экрану пальцем и разблокировала его. Пришло уведомление, какая – то ссылка на очередную муть во «В контакте». Я хотела было закрыть телефон и положить его обратно в сумку, но что – то удержало меня. Решив не сопротивляться этому порыву, я нажала на нее и перед моими глазами предстало стихотворение из паблика, на который я была, когда – то подписана:

Прошлое – это прекрасно, моя Мари,

Только с собой его, милая, не бери.

Лучше оставь его в бабушкином сундуке,

Или у мамы в шкатулке, но в рюкзаке,

Что ты несешь за плечами, его не храни,