Мisol

А я откуда знаю! Полагаю, что, если бы знала, наверное, спасла бы куда больше жизней…

Спустившись по лестнице на первый этаж, я зашла в приемное отделение. Перед глазами «картина Репина»: заплаканная мамочка на грани нервного срыва и несчастный ребенок, испуганно прижавшийся к ней.

– Здравствуйте.

Я подошла к медсестре. Та, молча, указала на пару в углу. Дежурного педиатра на месте не было. Вызвали в реанимацию.

Взяв в руки лист первичного осмотра, читаю его записи. Ребенок осмотрен хирургом. Подозрение на «острый живот». Высокая температура, увеличены лимфоузлы. В общем анализе лейкоцитов тринадцать. Понятно.

Прочистив горло, бросаю короткий взгляд на мамочку и направляюсь в ее сторону. Сев на кушетку, смотрю на мальчика:

– Здравствуйте. Меня зовут Марьям Руслановна. Я – доктор. Глеб, мне нужно, чтобы ты сейчас снял маечку и дал себя осмотреть. Не возражаешь?

Ребенок исподлобья насуплено глядит на меня, искренне недоумевая, чего от него хочет «эта тетя доктор». Стараясь смягчить голос, я улыбаюсь и ласково спрашиваю:

– Глеб, а сколько нам лет?

Срывающимся голосом ребенок отвечает, что ему шесть лет.

– Глебушка, да ты богатырь!

Подмигнув мальчику, наигранно возмущенным тоном весело говорю:

– Такой большой мальчик, а не можешь маечку снять? Вот, смотри.

Сняв фонендоскоп с плеч, немного наклоняюсь вперед и, стараясь заинтересовать ребенка, кручу им в разные стороны, выписывая в воздухе фигуры – единственная игрушка, имеющаяся у меня «в наличии».

– А хочешь, я тебе покажу, как эта штука работает?

Вдев стетоскоп в уши, прикладываю его к груди мальчика и говорю:

– Смотри. Вот так я могу послушать твои легкие. Как ты дышишь. А вот так как сердце у тебя стучит.

Ребенок коротко смеется и охотней идет на контакт. Я облегченно вздыхаю. Дело сделано.

Мамочка обретает способность двигаться и помогает снять маечку с сына.

– А сейчас, Глеб, я буду щупать твои лимфоузлы. Хочешь их потрогать?

Беру руку ребенка и кладу ему на шею, имитируя пальпацию лимфоузлов.

– Не больно, правда?

Леша поворачивается к маме и начинает с азартом и искренним детским любопытством щупать мамину шею.

– Ложись на кушетку. Будем тебя щупать.

Начав с затылочных лимфоузлов, перехожу на следующие по порядку, отмечая их умеренное увеличение и плотность консистенции.

– Глебушка, молодец какой! Будущий мамин защитник!

По ходу пальпации, осмотрев тело пацана, обращаю внимание на синячковость и петехии* на ногах. В общем анализе тромбоцитов сто десять – гемостаз* адекватно не срабатывает. Ребенок скорее всего наш.

– Мамочка, когда в последний раз болели ОРВИ?

– Мы только вылечились. Нам доктор ставил фарингит*. И назначил Фарингосепт* от горла и…

– Понятно. Врач приемного покоя пишет, что вы поступили по скорой с высокой температурой. У ребенка были кровотечения, может из носа или он жаловался, что у него десны кровоточат?

– Да. У него был жар. Померила температуру, а она у него тридцать девять. Я дала ему Нурофен*. Но жар не спадал. Потом дала еще одну таблетку, но тоже не помогло. В последнее время он весь вялый, кушать не хочет. И у него сильно кровоточат десны.

Мать погладила сына по голове и испуганно посмотрела на меня. Я взяла записи дежурного педиатра и пробормотала себе под нос:

– Понятно. А здесь вам вкололи литичку*.

– Что?

– Литическую смесь – папаверин, анальгин и димедрол.

Я старалась выглядеть максимально успокаивающе.

– Для того, чтобы сбить температуру.

– Да, нам что – то вкололи и жар спал. А еще нас осмотрел хирург, но сказал, что его патологии здесь нет. У него живот болел.

– Вы в первый раз попали к нам в больницу?

– Да, он ни разу раньше не болел. Если, только не считая обычную простуду.

– Угу.

Я утвердительно кивнула, и, вдруг, почувствовала безмерную усталость. Этот малыш стал еще одним несчастным кандидатом на вакантное место в нашем отделении. Вопрос был только в том, сколько пройдет времени для того, чтобы оно вновь стало вакантным. Сколько ж еще таких Глебов пройдут через мои руки?..

Почувствовав, как сердце сжалось от боли, я резко отвернулась от мамочки и до крови прикусила губу. Мне нельзя было показывать свои слезы, а не то у нее началась бы паника. Женщина итак на грани – ее незаметно начала бить истерика. Я боялась, что, когда диагноз подтвердится, а обследование однозначно даст положительные результаты, она не выдержит и сорвется окончательно.

Встав с кушетки, я подошла к находящемуся поблизости столу. Отодвинув стул, села и быстро заполнила лист первичного осмотра. Поставив подпись, повернулась к несчастной матери:

– Результаты анализов у вас плохие. Боюсь, придется мне вас огорчить. Я ложу вас в наше отделение.

– Как? В гематологию? Но ведь…

Ну, вот все начинается заново, как в том старом фильме. Большие от ужаса глаза, поиски надежды, мольба о чуде, которого я не могу сотворить.

– Мы ведь никогда не болели ничем серьезным! В больницах не лежали!

Голос женщины перешел на визг. Она громко зарыдала, прижимая сына к своей груди.