Мир царя Михаила

Пока «Северодвинск» скользил вперед, с легким шелестом раздвигая рубкой ледовую кашу, на мостике шел негромкий разговор. В основном говорили между собою император Михаил и кап-раз Верещагин. Темой, естественно, был Северный морской путь, и налаживание по нему регулярного торгового сообщения.

Во-первых, до Дальнего Востока, хотя бы и из Архангельска, это все равно было вдвое короче, чем переход через Суэц. А, во-вторых, этот путь проходит исключительно в российских территориальных водах, и не может быть перехвачен вероятными противниками.

Конечно, существует еще и Транссибирский путь. Но не все грузы можно отправить по железной дороге. Да и надо по возможности сокращать те океанские маршруты, которые находятся под контролем этих наглых британцев.

Вдруг принцесса запрыгала, захлопала в ладоши, и, лопоча что-то по-японски, стала показывать куда-то в сторону азиатского берега. А там, в кабельтове или полутора от «Северодвинска» на массивной плавучей льдине, как будто так и положено, разлеглось стадо моржей. Клыкастый глава семейства, наконец заметил приближающийся непонятный предмет, пусть и не похожий на длинные лодки чукчей и эскимосов, но вероятнее всего, все же опасный, и издал тревожный протяжный рев. По его сигналу все моржихи встрепенулись, заворочали могучими телесами, и, одна за другой, рыбками стали бросаться в воду. Последним свой пост покинул могучий патриарх еще раз, для порядку, рявкнув в сторону приближающегося неведомого врага. Не прошло и минуты, как льдина опустела. Чуть поодаль на соседней льдине был виден раздосадованный белый медведь, который подкрадывался к моржовому стаду.

— Испортили мы охоту мишке, — капитан 1-го ранга Верещагин показал на могучего полярного хищника, — еще чуть-чуть, и умка был бы с добычей.

— Может подстрелить его? — задумчиво сказал Михаил, — а шкуру невесте подарить…

Но, словно услышав размышления вслух императора, медведь быстро подошел к ближайшей полыньи, и нырнул в нее.

— Ушел, бродяга! — махнул с досады рукой Михаил, а потом засмеялся, — каким шустрым оказался, плакала Машкина шкура, — и уже спокойным и деловым голосом продолжил, — Владимир Анатольевич, помнится, вы как-то говорили о ледоколах? Зверобойный промысел в северных краях он, конечно, нашей стране важен, но транспортный путь через Арктику — еще важнее. Без него все промыслы в этих краях всего лишь баловство, смысла не имеющее. А с Северным путем мы вполне можем стать независимыми от наших заклятых друзей… — стало ясно, что Александру Михайловичу добавится еще одна головная боль — ледоколы.

Или не добавится, поскольку за этот вопрос со всей своей энергией мог взяться Степан Осипович Макаров, который был ярым фанатом освоения Арктики. Не утонувший на «Петропавловске», он сейчас был живее всех живых, и вполне был готов стать адмиралом Русской Арктики.

Разговаривая с императором, капитан 1-го ранга Верещагин вдруг заметил, что Михаил то ли специально, то ли не осознанно, копирует манеры одного человека, портрет которого висит в кают-кампании, и который в этом мире еще не родился, да и вряд ли уже родится. Короткая стрижка рыжеватых волос, прищуренный взгляд водянистых глаз, сардоническое выражение лица, появившееся у младшего Романова сразу после ранения.

Валяясь на больничной койке, сразу же, как только Михаил пришел в себя, он попросил принести к нему планшет, в который было бы загружены все имеющиеся видео и фото материалы по этому человеку. И просматривал их часами, пытаясь понять его сущность.

Если его брат сумел ввергнуть внешне благополучную страну в бездну разрухи, то этот человек делал все наоборот, он попытался полуживой развалине вернуть статус мировой державы. И ведь вполне удалось. Он тоже не хотел власти, но не бежал от нее, а принял на себя, как тяжкий крест.

А там, в Питере, встречи с ним ждал еще один, сын грузинского сапожника, которому тоже удалось нечто подобное. Михаил помнил слова своего деда, императора Александра II, что, посредственному правителю нужны умные и волевые помощники. Но, черт возьми, рядом с такими людьми рубака-кирасир должен соответствовать хотя бы внешне.

* * *

22(09) марта 1904 года. Полдень. Токио. Дворец императора «Кодзё».

Контр-адмирал Виктор Сергеевич Ларионов.

Вот и свершилось. Пару часов назад в Токио был подписан мирный договор между Японией и Россией. Произошло то, о чем я мечтал, будучи еще зеленым курсантом. Как мне тогда хотелось переиграть Русско-японскую войну! Чтобы и «Варяг» уцелел, и «Рюрик», и «Петропавловск» и «Стерегущий». Чтобы Порт-Артур устоял, а наш флот победил в Цусимском сражении.