Мир, где тебя нет (СИ)

Девушка смотрела на него широко распахнутыми глазами. Плечом она прижалась к мрамору арки, словно на миг утратив равновесие. Шаль растоптанным крылом лежала у её ног.

— Но почему, — вопросила почти в отчаянии, — почему не позволяете мне...

— Потому что это противоестественно, — признал Демиан с безжалостной откровенностью. — Вас не должно вводить в заблуждение то обстоятельство, что мой костёр ещё не зажжён — это не более чем формальность для без пяти минут мертвеца ии уже решённого безумца. Однажды... я уже имел опыт сочетаться союзом с живой, сам будучи мертвецом, и ничего доброго из этого не вышло. Жизнь не вдохнёт тепло в тлен. Скорее смерть высосет её и отбросит шелуху. — Демиан сухо рассмеялся. — Потому что во мне грязь, которая превосходит всю земную мерзость. Потому что коснуться меня — значит позволить ей запятнать и вас.

Диана чуть запрокинула голову. Её смех прозвучал холодно и звонко, как расколотые льдинки, смешанные с растёртым стеклом.

— О, — произнесла герцогиня с ироничной улыбкой, что касалась только губ, — вам удалось удивить меня. Благодарю. — Выражение её глаз прямо противоречило улыбке, изгибавшей уголки губ. — Признаюсь, я не сумела бы догадаться... так значит, из всех возможных историй господин Магистр предпочитает нестрашные сказки со счастливым концом.

Она оставила насмешливый тон, точно отбросила докучную маску. Сделала шаг навстречу, широкий, твёрдый шаг. Она смотрела снизу вверх, вплотную, но взгляд её был прям. Она говорила вполголоса, но в каждом слове заключалась сила, которая редко бывает в словах.

— Разве всё должно быть ясно и просто? Разве лишь простое и ясное истинно? а мучительное и больное — ложно? прочь его? Незачем и пытаться удерживать то, что с острыми краями? Разве так? — потребовала она и качнула головой. Голос её почти шептал, но звучавшая в нём сила наполняла его как кровь, как дыхание. Сила признания. — А разве я не задавалась вопросом, истинное ли это, мне ли оно принадлежит? Или оно — движение по инерции, следование образцу? — И сказала, очень просто, не отводя взгляда: — Для себя я нашла ответ. — Она коротко, в разоблачающем порывистость жесте прикоснулась к груди. — Слышите, я дышу. Разве этого не достаточно?

Теперь Диана вполне владела собой. Уходя, она обернулась, сказав ровно:

— Выбирая из двух сожалений: о том, чего не стало, и о том, чего никогда не было, — чему отдать предпочтение?

Глава одиннадцатая. Чёрные крылья

Год выдался тяжёлым во всех отношениях. Отследить все до последнего прорывы было задачей заведомо невыполнимой, и твари-одиночки успевали натворить бед — подчас доводилось зачищать небольшие поселения уже вырезанные до последнего человека.

Земли людей стонали под возросшим бременем налогов. В недалёком будущем маячил призрак голода. Лето истекало, никем не замеченное, и лишь по запаздывающим рассветам можно было почувствовать переход к осени. Почти завершилась пора сбора урожая, но даже изобильный на хлеба Кармаллор насилу набрал зерна на следующий посев. Продавать было нечего, герцогство едва обеспечило собственные нужды. Что говорить о не столь хлебородных землях...

Приходилось смотреть правде в глаза: Телларион не удержать — это лишь вопрос времени. Собственных сил магов уже давно не хватало на то, чтобы удерживать исконный рубеж, и при отсутствии вливаний извне этот скудный ресурс иссяк бы до последней капли ещё в минувшем году. Подкрепления из Железных гор и с запада материка некоторым образом стабилизировали ситуацию. На сторонний взгляд могло даже показаться, что Телларион прочно удерживает свои позиции. Но взгляд Магистра был взглядом, прозревающим всю подоплёку, как она есть. Телларион ещё держится, но это стойкость изнемождённого воина, в одиночестве удерживающего сложный рубеж, в то время как враги его многочисленны и неутомимы.

Словно прочитывая ещё не написанные хроники Предела, Демиан понимал: что бы он ни сделал, его запомнят как Магистра, сдавшего Белый город. Странным образом его это не тяготило.

В довесок к обещанной помощи, с запада летели послания, содержание которых от раза к разу становилось всё более бескомпромиссным. Великий князь не желал дожидаться, когда его единственный внук сложит голову в отчаянных боях. Было нетрудно догадаться, что Аргай предпочёл бы запереть его в каком-нибудь каменном мешке, как однажды уже проделывал с Эджаем. Вероятно, даже прискорбный опыт прошлого не поспособствовал тому, чтобы хранитель запада вынес для себя верные выводы касательно нрава собственного потомства.