Мир, где меня ждут

…Едва Марина прикоснулась к таинственному магическому артефакту, она взмыла вместе с ним в воздух, наяву испытав на себе ощущение невесомости. Вот только не сумела она вдоволь насладиться этим чувством, выделить его и осознать. Потому как всё, что захватило ее сознание — это боль, непередаваемая словами, нечеловеческая вспышка боли. Не в силах сдержаться, девушка исторгла ужасающий животный вопль существа, мучимого страшной болью. Обезумевшее сознание билось и агонизировало — нечто чуждое и инородное пыталось пробиться сквозь все естественные заслоны, охраняющие его целостность и неприкосновенность. Всё тело скручивала чья-то безжалостная рука, сухожилия звенели гитарными струнами, суставы выворачивало, сердце билось какими-то кошмарными судорожными толчками. Но самое страшное всё же было другое — Марине казалось, словно какой-то раскаленный инструмент с острыми рваными краями раздирает живую плоть, сжавшуюся в отчаянном безнадежном сопротивлении. И чем сильнее девушка сопротивлялась, цепляясь за жизнь из последних сил загнанного в угол зверя, тем ужасней становилась боль, тем упорней стальные крючья вгрызались в ее истерзанное тело. Не помня себя, Марина послала куда-то в бесконечность свою отчаянную мольбу, до краев наполненную страданием. На это ушли ее последние силы, и теперь лишь обезумевшая воля продолжала неравный, обреченный на поражение бой. Глаза застлала мутная багровая пелена, сознание катилось по скользкому обрыву в ту самую пропасть, которая сейчас показалась измученной жертве дорогим домом, где она, наконец, отдохнет, где исчезнет эта боль, прекратится бесчеловечная пытка… «Умереть, только бы умереть поскорей!» — молилась и рвалась прочь из изломанного, искалеченного тела душа. Но бездна, к которой она с таким отчаянием и надеждой стремилась, вдруг дрогнула и в страхе отшатнулась, не выдержав яростного напора, пришедшего извне, из океана боли. Знакомый мужской голос, теперь не походивший сам на себя из-за новых интонаций, прорвался сквозь все заслоны боли и покров страха, эхом заметался в затухающем сознании. Он грозил, умолял, приказывал, он не давал выбора, принуждал, утешал, дарил надежду… И Марина доверилась, бездумно подчинилась этому отчаянному приказу.

Еще более адская боль, насколько это только возможно, скрутила всё ее существо, останавливая сердце, выбивая душу прочь из истерзанного тела. Ей казалось, что огненный шар ворвался внутрь, разорвав живую, трепещущую плоть, оставив страшную кровоточащую рану с обугленными краями. Нечеловеческий вопль сотряс тело, громовым молотом поразив всех, кто слышал его…

— Да что же это такое!? — воскликнул бледный Трей, с нескрываемым ужасом и болью наблюдавший за страданиями девушки. Демиан только бессильно кусал губы. «За что ей такие муки? Магистр, кровожадная тварь!.. Рано или поздно ты за все ответишь!»

— Это моя вина, — простонал молодой маг, застывшим взглядом пронзая подергивающееся в страшных судорогах тело. — Если бы не я, Марина не решилась на такое безрассудство.

— Перестань, Демиан, — одними губами прошептал мастер Коган. — Марина — хранительница, избранная, и ей всё равно бы пришлось пройти через всё это. — Демиан только упрямо мотнул головой. Тем временем ослепительно-чистое сияние ворвалось в тело девушки, на мгновение осветив его изнутри. Волна дрожи прошла по ее телу, выбив из сведенного спазмом горла стон, более похожий на предсмертный хрип. Разноцветные потоки, жадными живыми путами скрутившие бьющиеся тела четырех Носительниц, окутали их сиянием и бесследно впитались в плоть своих жертв. Все четыре безмолвно рухнули на плиты. В тот же самый момент Марина стремительно полетела к земле, неожиданно обретя вес, и упала… Если б ее не подхватили две пары сильных рук — Демиана и вовремя подоспевшего Трея. Друзья, осторожно поддерживая ставшее почти невесомым тело, попытались выяснить самое главное. Дотронувшись до нежной шеи, Демиан, затаив дыхание, приготовился к худшему. Но сердце билось судорожными толчками — слабо, неровно, почти неслышно… Всё же билось. Молодой маг медленно выпустил воздух из легких и случайно натолкнулся на удивленный взгляд Трея. Только сейчас волшебник осознал, что всё это время настойчиво вырывает потерявшую сознание Марину из рук друга. Трей непонимающе пожал плечами, но ничего не сказал, без возражений отходя в сторону. Демиан медленно, боясь потревожить девушку, опустился на колени, не выпуская свою ношу из рук. Да что там — он бы, не задумываясь, убил любого, кто попытается отнять ее у него.

По телу девушки прошла мучительная дрожь — отголосок только что пережитого кошмара. Придерживая левой рукой легкое тело, Демиан достал флягу с крепким вином, щедро сдобренным букетом целебных трав, с каким-то тусклым удивлением отметив, что пальцы, срывающие крышку, ощутимо трясутся. Приподняв Марине голову, он влил несколько глотков в приоткрытый рот. Можно было, конечно, воспользоваться заклинанием, вот только рисковать он не мог, не зная точно, как магическое воздействие отразится на несчастной.