Мир, где меня ждут

Симуна устало смахнула со лба прядь волос и сочувственно покачала головой. Корсанна, с внезапно проснувшимся женским состраданием, сжимала в руках тонкую, изящной формы кисть девушки. Та, несмотря на все переносимые ею мучения, не проронила более ни звука, лишь упрямо кусала губы, да судорожно комкала простыни, не желая покидать этот бренный мир, полный страданий и боли. Скорее всего, для себя она страстно желала долгожданного мира и тишины, благословенного забвения, но с невероятной самоотверженностью и любовью снова и снова покорно обрекала себя на муки, потому как не могла лишить жизни свое еще не рожденное дитя. Корсанна вопросительно взглянула на мать. Та лишь печально вздохнула. Дочь поняла, что ночная гостья вряд ли встретит следующий рассвет. Но тут страдалицу вновь скрутил жестокий приступ боли, и сразу стало не до отвлеченных рассуждений.

…Грянул раскат немыслимого в месяц стихий грома, сотрясшего стены несчастного дома, а вслед за ним раздался жизнеутверждающий крик ребенка. Бледные губы вымученно дрогнули в слабой улыбке, и молодая мать откинулась на измятую, пропитанную кровью, потом и слезами постель. Веки девушки сомкнулись, и сжалившаяся над нею милостивая Хозяйка подарила ей исцеляющий сон. Корсанна осторожно прикрыла бедняжку теплым пледом, чутко вслушиваясь в то, как за стеной беснуется буря. У Корсанны сложилось странное впечатление, будто не в меру разгулявшаяся стихия и рождение ребенка, которого сейчас заботливо держит на руках ее мать, неразрывно связаны между собой. Понимая, насколько это предположение дикое, Корсанна выбросила из головы глупые мысли и навсегда об этом забыла. Сейчас нужно было беспокоиться за новорожденного малыша.

Симуна, баюкающая на руках младенца, тихонько подозвала к себе дочь. Корсанна с интересом отвернула уголок белого одеяльца и всмотрелась в чистое прекрасное личико. Новорожденный сын несчастной девушки, которая чуть не умерла, подарив ему жизнь, ни капельки не был похож на свою светловолосую и зеленоглазую мать. На мир не по-детски осмысленно и серьезно смотрели два бездонных колодца невероятно черных глаз, той самой первозданной черноты, которую не встретишь даже беззвездной ночью.

— Будто и не ее сын, — полушепотом озвучила невысказанную мысль дочери Симуна. — Вот уж красавец-то его отец, нам с тобой такие даже и не снились.

— Много ли счастья принесла ей эта красота? — кивнула на чуть слышно дышащую незнакомку Корсанна. — Было бы у нее в жизни всё ладно да складно, разве оказалась бы в такую непогодь вдали от дома, одна, да еще с ребенком под сердцем?

Симуна сокрушенно покачала головой, соглашаясь с разумными словами дочери. Как видно, пришлось этой несчастной хлебнуть лиха. Тем временем девушка пошевелилась и застонала, мучительно приходя в себя, в этот жестокий мир боли, в собственное истерзанное и измученное тело. Поводя кругом полубезумным взглядом, молодая мать с трудом приподнялась на локте и спросила страшным прерывающимся голосом:

— Где он? Где мой ребенок?…

— У тебя родился сын, милочка, здоровый и красивый малыш, можешь за него не волноваться, тебе стоит подумать о собственной жизни и здоровье, отдохнуть, поспать…

Но юная мать неожиданно властно и резко оборвала утешающее кудахтанье Симуны.

— Дайте мне его! Дайте мне моего сына!

Симуна покорно исполнила пожелание девушки, осторожно передав матери ее младенца. Но, едва взглянув на ребенка, молодая женщина сдавленно вскрикнула и потеряла сознание. Растерянная Симуна, раскрыв рот, гадала, что такое прочитала на прекрасном личике своего дитя несчастная девушка, что могло настолько ее испугать. Тем временем в дверь снова постучали, несмотря на то, что за окном уже вовсю царствовала ночь.

— Да что же это такое? — воскликнула Симуна. — Кому там еще не спится?

— Быть может, это за нашей незнакомкой? — предположила Корсанна. — Может, ее родные ищут? Муж?

Симуна поспешила отворить дверь. Едва она отошла в сторону, порог перешагнула закутанная в плащ гибкая женская фигура. Холеные руки откинули глухой капюшон, открыв надменное лицо с аристократически-правильными чертами и густую гриву иссиня-черных волос. Цепкий взгляд быстро пробежался по обстановке дома и его обитательницам, при этом не выражая ровным счетом никаких эмоций, кроме холодной презрительности. Симуна, мгновенно почувствовавшая к этой, без сомнения, богатой и знатной даме искреннюю неприязнь, хотела было уже в довольно невежливых выражениях выставить невесть что возомнившую о себе высокомерную дамочку за дверь, но та вдруг заговорила, даже не глядя на женщину, будто обращалась к посудному шкафу или стоящей в углу метле:

— Где-то здесь неподалеку должна быть беременная женщина, молодая, светловолосая, зеленоглазая. Мне просто необходимо ее найти. В долгу не останусь. — В тонких с длинными ногтями пальцах аристократки будто из воздуха возник полновесный золотой. Симуна воинственно уткнула руки в бока и враждебно посмотрела на холеную дамочку, привыкшую запросто раскидываться такими деньгами, на которые той же Симуне приходилось горбатиться целый месяц.