Минуемое

Бритого ассистента била какая-то разноразмерная дрожь, как будто в него вшили драм-машину, запрограммированную на создание самой нехарактерной ритм-секции в истории музыки.

— Ты-то хули в ручку вцепился, мудило? Ждал, что дверь озарится? — обратился человек в свитере к нему.

Бритый ассистент собрался с силами и почти перестал трястись.

— У меня чувство было, будто меня ебалом в костер вкинули, — поведал он. — Как будто клеймо на всю харю поставили.

Признание бритого ассистента прозвучало так трогательно и искренне, что у меня потеплело внутри. Но не заболело и не укололо.

Человек в свитере больше никого ни о чем не спросил. Немного подумав, он достал свой маленький черный телефон, но ничего с ним не сделал и стал думать опять. Меня поражала ответственность, с которой человек в свитере размышлял над насущными вопросами, да и в целом я искренне жалел его за то, что благодаря мне он узнал об условностях границ так много и так быстро. Человек в свитере продолжал размышлять, а я между тем вспомнил о нашем с ним уговоре. Отыскав ларец, я несколько иначе взглянул на него.

Если человек в свитере не врал, в нем осталось мое последнее видение.

В зарешеченном окне что-то слабо блеснуло. Я сначала не поверил, но блеск никуда не делся. Присмотревшись, я сделал немаловажное открытие — решетка закрывала окно изнутри, а снаружи был то ли железный, то ли фанерный лист, в котором, очевидно, зияло небольшое отверстие. Именно через него и проник блеск чего-то неведомого — быть может, небесного тела или фонаря, росшего из асфальта во дворе здания, к которому меня привезли на черной машине. Я помнил, что до двери кабинета меня вели с закрытыми глазами, поэтому не исключал, что кабинет находился под землей — а значит, блеск мог исходить от лампочки, горящей под потолком в каком-нибудь соседнем кабинете. Я на всякий случай подмигнул тому, что блестело за зарешеченным окном. Что бы это ни было, оно не ответило.

От созерцания загадки зарешеченного окна меня отвлекли едва слышные гудки. Обернувшись, я узнал, что человек в свитере все же набрал чей-то номер и теперь ждал ответа. Ответили быстро; человек в свитере коротко поздоровался и стал говорить что-то непонятное. Произносимые им слова я знал почти все, но их сочетания и тайные смыслы этих сочетаний моему скудному разуму не поддавались, хотя человек в свитере, разговаривая по маленькому черному телефону, совсем не строил из себя представителя золотой молодежи или почитателя запыленных фолиантов, угрюмо глядящих заплесневелыми корешками с полок какой-нибудь специальной библиотечной секции. Голос доносился из трубки совсем тихо, поэтому я не понял, с кем разговаривал человек в свитере — с тем же собеседником, что и в прошлый раз, или с каким-то другим. Разговор вышел не очень долгим. Человек в свитере нажал подушечкой большого пальца на кнопку под маленьким экраном и убрал телефон в карман. Я продолжал сидеть на полу. Сердце снова стучало быстро, никак не могло привыкнуть.

Человек в свитере шагнул ко мне, но приближаться не стал.

— Говорил я сейчас с людьми одними, — пояснил он. — Ничем тебе не обязан, но просто знай: у людей на столе лежат бумаги, в которых значится, что мы с тобой долго говорили в этом кабинете и ты на все мои вопросы ответил «да».

Я кивнул, но не в ответ, а случайно, сработали какие-то рефлексы в шее. Человек в свитере кивать мне не стал.

— Короче, ты все понял, расписываться нигде не надо. А теперь давай закончим побыстрее, и я в ванну с ацетоном полезу.

Я улыбнулся, ничего не скрывая, мне правда было смешно. Горячо разогнавшееся сердце требовало ответить хоть чем-нибудь. Мне снова что-то блеснуло сквозь зарешеченное окно, хоть я этого и не увидел даже крайним зрением.

Человек в свитере жестом приказал низкому ассистенту с темными волосами принести ларец. Я подумал про телефон в моем кармане, но даже не понял, что именно подумал. Человек в свитере спокойно подошел ко мне, не медленно и не быстро. Я опять смотрел на него снизу-вверх. Пол подо мной был холодным, я заметил это только сейчас. Человек в свитере высыпал в ладонь все, что осталось в маленькой жестяной шкатулке. Снова взглянув на меня, он внезапно угадал мой взгляд.

— Спрашивай, если надо.

Я выдохнул через нос, чтобы он не заметил.

— Скажите, а если бы вам надо было сделать робота, вы бы из чего его сделали — из папье-маше или из папиной машины?

Человек в свитере слегка сощурился, но не затем, чтобы над чем-то поразмыслить.

— Еблан, — негромко изрек он после паузы. — Откуда же вас столько.

Человек в свитере молча протянул мне последнюю горсть. Цвета были веселыми, в основном радужными. Я подставил ладонь и аккуратно принял подаяние. Человек в свитере, как и в прошлый раз, отступил назад. Ассистенты и так уже были задним планом.

Завороженно глядя на крохотные тельца, приютившиеся у меня в ладони, я вдруг подумал о тех вещах, которые существовали на самом деле и в осязаемом обличье, а не только в чьих-то потаенных недрах. Таких вещей тоже было немало, у кого-то даже намного больше, чем у меня.