Минуемое

Чистилище являло собой парня, стоявшего на лестничном пролете в компании двух других и пропускавшего людей в гардероб или к выходу за правильные ответы на задаваемые им вопросы. Очередь двигалась едва ли быстрее, чем в зале, сзади постоянно выскакивал кто-то, кого надо было пропустить по особенной причине. Парень внизу был слегка южной наружности и задавал вопросы, почти без исключения связанные со спортом, поэтому я смиренно стоял на одной и той же ступеньке, пропуская вперед других. Подруги растянулись вереницей друг за другом, державшая меня за кофту подруга в шапке с висящими кисточками оказалась слишком далеко, поэтому отпустила. Они все направлялись в гардероб, и я не сильно переживал, поскольку моя куртка тоже висела там. Вдруг подруги резко прошли мимо южного парня и его приятелей — им или повезло с эрудицией, или просто повезло. Увидев, как они исчезают под лестницей, я все-таки заподозрил, что могу потерять их, поэтому всеми своими духовными силами стал призывать удачу. Парень внизу остался без своих приятелей, но интересующие его темы не изменились. Внезапно он назвал имя известного спортсмена, запомнившегося мне благодаря своему эксцентричному поведению по отношению к одному из своих соперников, и спросил, каким видом спорта занимался этот спортсмен. Я ответил, что боксом. Парень немного южной наружности поинтересовался, кто назвал ответ на вопрос. Я сказал, что я. Парень пропустил меня вниз. Я поспешил к гардеробу.

Опасения не сбылись — подруги были там, среди кучи людей, которым была нужна их одежда. Я подошел к ним и сообщил, что мне достался легкий вопрос как раз для моего уровня развития. Они, как оказалось, не бросили меня, а просто спешили занять очередь в гардеробе. Юная жрица смерти со звездами вокруг глаз неожиданно куда-то ретировалась, но что-то напутствовала подругам перед уходом. Чуть позже из поля зрения пропала и веселая румяная; осталась только та, что держала меня наверху за кофту, в шапке со шнурками. Я не стал удивляться тому обстоятельству, что шапка была с ней все время, а куртка висела в гардеробе. Говорить стало немного непривычно, но я все же как мог поддерживал ее внимание. Потом она легла на скамейку у стены и расслабилась; я догадался, что ей нужно было помимо своей забрать еще и куртки подруг. Людей было много, и одежду они получали слишком медленно; я периодически отступал назад, выпуская тех, кому уже повезло, и продвигался на маленький шаг вперед, время от времени оглядываясь и отыскивая взглядом скамейку. Стойка со сновавшими за ней искателями нашей одежды была уже близко, когда в очереди слева или справа возникла подруга в шапке со шнурками; получив все три куртки, она пошла к выходу. Я стал мысленно разгонять сотрудников гардероба, но они не слушались и трудились с привычной скоростью. В груди застучало быстрее. Наконец моя осенняя черная куртка оказалась в моих руках, я вырвался из толпы, оделся и вышел на улицу.

На улице все было почти таким же, как и до того, как я вошел в помещение часа три или четыре назад. Снег уютно укрывал все вокруг, хотя до больших сугробов было еще далеко; мягкая чернота плавно переходящего в раннюю ночь позднего вечера дыхнула на меня почти незаметным холодом. Небольшие и средние кучки людей ютились перед зданием в ожидании такси или чего-нибудь еще. Подруг нигде не было.

Я метнулся к средней по плотности кучке безмятежно ждавших чего-то людей, но подруг там не оказалось, как не оказалось их и во второй кучке, и во всех остальных. Я покружился на месте, настороженно всматриваясь во все подряд, но снова ничего не увидел. В груди фальшиво заскрипели какие-то пружины, мне показалось, что я понял значение взгляда озорных глаз, окруженных звездами: они любили всю вселенную одинаково, без фаворитов. Въезд во двор начинался между двумя многоэтажными домами; выбежав туда, я отчаянно завертел головой, но не увидел ничего. Пружины заскрипели, накручиваясь друг на друга. Развернувшись, я пошел обратно во двор, готовый искать, пока не наступит смирение вперемешку с чем-нибудь еще, и увидел три беззаботные человеческие фигуры, которых еще недавно как будто не было. Присмотревшись, я пошел быстрее; мне не показалось, фигур было точно три. Подойдя еще ближе, я рассмотрел пока еще малознакомые куртки, уже хорошо знакомую шапку, а потом и за столь малый срок ставшие почти родными лица. Пружины отцепились друг от друга и стали сворачиваться обратно.