Милый Ханс, дорогой Пётр

– Руська! Я давно за тобой наблюдаю. Оперотряд! Ты что, хочешь стать милиционером? Я помню, в детстве ты хотел стать милиционером, потом подался в пожарные. Правда, это было давно, в первом классе… Что ты все пишешь?

Плюмбум молча писал.

– А может, тебе нравится власть? Смотри, это опасно! Вчера в “Известиях” была статья, я специально отложил, ты прочти. О том, какая опасная штука власть, когда человек еще не созрел морально. Или ты считаешь, что ты созрел? Может, ты видел в жизни столько зла? Но где и откуда, я не понимаю!

Плюмбум поднял глаза, промолчал.

– Ты меня слышишь, Руська? Смотри, какой у тебя почерк замечательный, ты уже с первого класса пишешь, как взрослый, ты вообще очень способный парень, учителя говорят, что ты…

– Вот здесь, пожалуйста, – сказал Плюмбум.

– Что?

– Распишитесь.

– Вот даже как, – усмехнулся отец.

– “С моих слов записано верно”. Подпись и число. Вам на первый раз выпишут штраф, оплатите в сберкассе.

– “Оплатите” или “оплотите” – как правильно?

– “Оплатите”.

– Видишь, какой ты молодец. А пошел в сыщики. А может, это у тебя пройдет?

– Вот здесь, пожалуйста. Распишитесь.

– Матери не будем говорить, да? Давай условимся с тобой. Что ее огорчать, правда? Матери – ни слова. Ты – обо мне, а я – о тебе. По рукам?

– Ага, – сказал Плюмбум.

– Я могу быть свободен?..

Стояли в арке двора.

– Вот в тот подъезд он, во второй слева.

– Давно?

– Ну, час назад. Я теперь кто? Твой агент? – Глаза Сони светились восторгом. – Ты хоть объясни, во имя чего всё это? Я тут третий день торчу по твоей милости.

– Тише, тише. Не кричи.

– А кто кричит?

– Ты!

Плюмбуму было не до разговоров. Он обдумывал план действий.

Решил.

– Ты оставайся, за мной не ходи!

И пошел через двор к подъезду.

В темном парадном он занял место под лестницей, застыл, прислушиваясь. Но конспирация была нарушена: хлопнула дверь, в подъезд влетела Соня:

– Что за такая непонятная затея? Ловить своего приятеля?

– Потом, потом, тише, – сказал Плюмбум.

– Опять потом!

– Объясню я, объясню. Молчи.

Они долго стояли в темноте. На сей раз Соня решила подстегнуть судьбу – сама обняла Плюмбума. “Люблю тебя все больше и больше!” – прошептала она, но он не ответил, не шелохнулся. Ему было не до разговоров.

Когда тот, кого он ждал столь терпеливо и сосредоточенно, появился на лестнице, Плюмбум вышел навстречу с улыбкой.

– Иди сюда, старина. Дай я тебя обниму!

И, как при первой встрече, просвистел ненавистный мотивчик. На этот раз паренек ему ответил, тоже засвистел с ухмылкой на лице. А потом бросился вверх по лестнице.

Плюмбум бежал, слыша за спиной шаги Сони, бежал вверх изо всех сил, пока не кончилась лестница, пока не уперся в стену на верхнем этаже. Здесь никого не было, но, выглянув в распахнутое окно, он увидел “приятеля” уже на другой лестнице, пожарной. Плюмбум на нее, не колеблясь, перебрался с карниза. Того, кого он преследовал, это только позабавило. Паренек снова, рассмеявшись, просвистел мотивчик и с ловкостью кошки перелез на крышу.

На крыше Плюмбуму опять пришлось искать “приятеля”. Наконец он его увидел. Паренек стоял, привалившись спиной к кирпичной трубе. Он ухмыльнулся и показал Плюмбуму нож.

Плюмбум к нему пошел не задумываясь.

– Давным-давно маг твой уплыл, я ж пустой, дурочка! – сказал “приятель” уже без улыбки.

– Как я соскучился по тебе, старина! – отвечал ему Плюмбум, раскрывая объятия.

И тут услышал:

– Русик!

– Соня! – прокричал он в ответ.

Паренек не понял действий противника, растерялся.

Похоже, это была хитрая тактика, его хотели выманить, оторвать от трубы. Так он воспринял неожиданный маневр Плюмбума, когда тот сошел на край крыши и встал, глядя вниз. Но маневр что-то затягивался, и паренек тоже спустился к краю, любопытство пересилило страх. Он спустился и посмотрел.

Внизу на асфальте лежала Соня, казавшаяся совсем маленькой. Девочка-кукла, небрежно брошенная, с откинутой головой и расставленными ногами.

1985

Время танцора

К Валерию Белошейкину приехала семья. Первой степенно на перрон жена Лариса сошла, а уж за ней два бледных северных мальчика спрыгнули, побежали к Валерию, повисли на нем. А потом еще и тесть из вагона, кряхтя, выбрался, тоже явился не запылился… Валерий, радуясь, оглядел родной свой выводок, средь бела дня вдруг вылупившийся, закричал:

– Все, что ли, нет? Или еще там кто? Может, еще кошка Мурка?

– Мурка пока что повременить решила, – отвечала со значением Лариса. – Еще посмотрю, говорит, на этого Валеру, какое у него там поведение!

– Отличное, какое еще поведение… На пять! – рапортовал Валерий. – Ну, может, с минусом.

– Минус, случаем, не в юбке ходит коротенькой, мини?

– Это тоже Мурка интересуется? Какая любопытная кошка.

Лариса пообещала:

– Минус мы с тобой вместе исправим, не бойся. Я тебе помогу, если что. И станешь ты у меня круглым отличником, милый.

Она улыбалась, касаясь скользкой темы, зорко в Валерия всматривалась. Но только прижал он ее к себе после разлуки, сразу обмякла, потупилась беспомощно, молодея и смущаясь мужа, как чужого.