Милый друг - английский и русский параллельные тексты

He would at once leave the mother and go to the daughter, who would whisper some bit of spitefulness, at which they would laugh heartily.	И он сейчас же оставлял мамашу и бежал к дочке; та шептала ему на ухо что-нибудь весьма ехидное, и оба покатывались со смеху.
However, disgusted with the mother's love, he began to feel an insurmountable repugnance for her; he could no longer see, hear, or think of her without anger.	Между тем мамаша до того опротивела ему своей любовью, что он уже чувствовал к ней непреодолимое отвращение: он не мог видеть ее, слышать, думать о ней без раздражения.
He ceased, therefore, to visit her, to answer her letters, or to yield to her appeals.	Он перестал у нее бывать, не отвечал на ее письма и не являлся на ее зов.
She understood at length that he no longer loved her, and suffered terribly.	Наконец ей стало ясно, что он уже не любит ее, и она ужасно страдала.
But she grew insatiable, kept watch on him, followed him, waited for him in a cab with the blinds drawn down, at the door of the office, at the door of his dwelling, in the streets through which she hoped he might pass.	Но она не сдавалась: она учинила за ним слежку, не давала ему проходу, караулила его в карете с опущенными шторами у дверей редакции, около его дома, на улицах, где, по ее расчету, она могла с ним встретиться.
He longed to ill-treat her, swear at her, strike her, say to her plainly,	Ему хотелось наговорить ей дерзостей, обругать ее, ударить, сказать напрямик:
"I have had enough of it, you worry my life out." But he observed some circumspection on account of the _Vie Francaise_, and strove by dint of coolness, harshness, tempered by attention, and even rude words at times, to make her understand that there must be an end to it.	"К черту, с меня довольно, вы мне надоели", - но он дорожил службой в редакции и оттого все еще церемонился с ней, стараясь своим холодным, убийственно вежливым, а временами просто резким тоном дать ей понять, что давно пора положить этому конец.
She strove, above all, to devise schemes to allure him to a meeting in the Rue de Constantinople, and he was in a perpetual state of alarm lest the two women should find themselves some day face to face at the door.	Она пускалась на всякие хитрости, чтобы заманить его на Константинопольскую, а он смертельно боялся, как бы в один прекрасный день обе женщины не столкнулись нос к носу в дверях.
His affection for Madame de Marelle had, on the contrary, augmented during the summer.	Что касается г-жи де Марель, то он еще сильней привязался к ней за лето.
He called her his "young rascal," and she certainly charmed him.	Он называл ее "Мой сорванец", она положительно нравилась ему.
Their two natures had kindred links; they were both members of the adventurous race of vagabonds, those vagabonds in society who so strongly resemble, without being aware of it, the vagabonds of the highways.	Они были под стать друг другу: оба принадлежали к племени вечных бродяг, искателей приключений, тех светских бродяг, которые, сами того не подозревая, обнаруживают разительное сходство с бездомниками, кочующими по большим дорогам.
They had had a summer of delightful love-making, a summer of students on the spree, bolting off to lunch or dine at Argenteuil, Bougival, Maisons, or Poissy, and passing hours in a boat gathering flowers from the bank.	Они чудесно провели лето, погуляли на славу: постоянно удирали завтракать или обедать то в Аржантейль, то в Буживаль, то в Мезон, то в Пуасси, часами катались на лодке, собирали цветы на берегу.
She adored the fried fish served on the banks of the Seine, the stewed rabbits, the arbors in the tavern gardens, and the shouts of the boating men.	Она обожала разные блюда из рыбы, которую ловили тут же в Сене, и фрикасе из кролика, обожала веранды в загородных кабачках и крики гребцов.