Миллиардер Скрудж по соседству

— Да, но серийные убийства учат всевозможным навыкам.

— Сохранять спокойствие под давлением, — невозмутимо отвечаю я. — Спокойно относиться к риску. Отлично завязывать узлы.

Адам ухмыляется.

— Садись в машину, засранка.

— Верно, верно. Мне самой заклеить руки скотчем или ты это сделаешь?

Он качает головой, все еще улыбаясь, и заводит машину. Мы проезжаем через Фэрхилл и мимо средней школы. Мимо главной улицы и гигантской закусочной, украшенной яркими мигающими огнями, которые я люблю. Проезжаем мимо городской площади и рынка рождественских елок.

Где он и паркуется.

— Мы идем в парикмахерскую? — спрашиваю я.

— Нет.

— В химчистку?

Он фыркает.

— Я действительно сказал «по делам», но не стал бы приглашать тебя с собой ради этого.

— В таком случае куда направляемся?

Адам наклоняет голову в сторону рядов деревьев на продажу.

— Ты сказала, что в этом году не будет рождественской елки, потому что у невесты Эвана аллергия, верно?

— Верно, — говорю я.

— У меня дома есть место.

Мой рот открывается.

— О.

Адам молчит, ожидая ответа. Но его нет. Я ошеломлена мыслью о том, что он предлагает это. Поэтому просто смотрю на ряды зеленых сосен под падающим снегом и пытаюсь не расплакаться.

Его голос немного грубоват.

— Хороший сюрприз? Потому что мне эта елка не нужна, знаешь же.

— Нет, это очень хороший сюрприз. Лучший в мире. Спасибо, Адам.

Он застегивает куртку.

— Что ж, пойдем выберем одну.

Я таскаю Адама вверх и вниз по рядам. Он настаивает, что первая елка, которую мы увидели — самая лучшая, но я знаю, что продавцы часто кладут самые лучшие в конце. К третьему заходу идет такой сильный снег, что приходится прикрывать глаза.

И тут появляется она. Идеальная.

Темно-зеленая, с толстыми сосновыми иглами и невероятно, несовершенно симметричная. Выглядит как из мультфильмов, за исключением сломанной верхушки.

Адам почти такой же высокий как елка.

— Она?

— Она та самая!

— Мы проходили мимо три раза.

— Нет.

Он хмурится.

— Определенно проходили.

— Ну, в таком случае, не давала о себе знать до сих пор. Разве она не прекрасна?

— Похожа на все остальные.

Я качаю головой.

— Ты программист, а не художник. Не похожа она на все остальные. Давай поднимем.

Адам сгибает колени и со стоном поднимает елку. Я тянусь за шатким кончиком, но он качает головой.

— Я сам.

— Уверен?

— Да. Но давай убираться отсюда.

Том и его сын Маршалл управляют рынком, как и каждый год. Они заворачивают елку.

— Возвращайся домой в целости и сохранности, Холли, — говорит Маршалл. — Похоже, снегопад в ближайшее время не прекратится.

— Упоминали что-то о снежной буре на севере, верно? Есть вероятность, что она пройдет здесь? — спрашиваю я. Это не должно повлиять на возвращение родителей домой, но я не могу не волноваться.

— Нет, — говорит Адам. Белые снежинки цепляются за его темные волосы и бороду как драгоценные камни. Это вызывает улыбку, поскольку не сочетается с серьезностью в глазах. — Предсказали, что она находится по меньшей мере в двух часах пути от нас.

Том хихикает.

— В том-то и дело, что погода, сынок, не прислушивается к прогнозам.

Мы с Адамом возвращаемся к машине с елкой. Она влезает, но едва-едва. Из-за снега трудно вести машину, поэтому я держусь за верхушку дерева, заглядываю на переднее сиденье между сиденьями и указываю куда ехать как навигатор.

— Я знаю дорогу назад, — ворчит Адам.

— Да, но прошло много времени с тех пор как ты здесь жил.

— Я вернулся два месяца назад.

— Поверни налево.

Он фыркает.

— Знаю.

— У тебя есть какие-нибудь украшения для елки?

— Да, — говорит Адам. — Я привез праздничные украшения из Чикаго.

— Правда?!

Его рот снова кривится, а взгляд такой, словно я спросила что-то глупое и из ряда вон выходящее.

— Холли.

— О, — говорю я. — Держу пари, у тебя ничего нет.

— Ни одного елочного шарика.

— Ты всегда был таким злым? Я помню тебя как милого друга Эвана.

Он фыркает.

— Милого. Это худшее слово.

— Что не так?

— Кто хочет, чтобы его называли милым? Ванильное мороженое — это мило. Правильно вставить флешку с первого раза — тоже мило.

Я смеюсь, чувствуя, как горят щеки.

— Ладно, ладно. Я думала, ты больше, чем просто милый. Ты был классным.

— Хорошо, теперь я знаю, что ты лжешь. Если и было что-то, чего я не знал в старшей школе, так это то, как быть крутым.

— Ты был для меня таким.

Адам постукивает пальцами по рулю.

— Тогда я рад, что произвел подобное впечатление, — говорит он. Адам паркует машину на подъездной дорожке к дому и хмурится, глядя в окно. — Завтра придется разгребать много снега.

— Тебе никто не поможет?

— Если знаешь кого-нибудь в Фэрхилле, кто может помочь, дай знать, — сухо говорит он.

— Робби раньше помогал. Это сын Сандерсонов. Но он переехал. Должна ли я забрать рождественские украшения из дома? Мы можем украсить елку.

— Да, конечно.

Я замираю, положив руку в перчатке на ручку двери машины.

— Ничего, если я приведу Уинстона? Не хочу, чтобы он долго оставался один.

— Делай что хочешь, — говорит Адам.

— Спасибо!