Миллиардер Скрудж по соседству

Он кивает, глядя мимо моего плеча.

— Тогда со мной и мамой обращались как с преступниками. В городе, в полиции.

— Сожалею об этом, — я придвигаюсь ближе, желая хоть как-то утешить. Но ничего нельзя сделать для раны, которой больше десяти лет.

— Все спрашивают, знаю ли я, где он, — Адам качает головой. — Чертовски унизительно продолжать говорить, что понятия не имею.

— Это не твое преступление, — повторяю я. Рука крепко сжимает его предплечье. — Адам, это произошло давно. Люди здесь думают по-другому. Но те немногие, которые считают так же, ну… пошли они к черту. Почему их мнение имеет значение? Ты сам себе хозяин, и чертовски впечатляющ.

Адам смотрит на меня долгим взглядом.

— Чертовски впечатляющ?

— Да, — румянец, выступающий на щеках, не имеет никакого отношения к этому моменту, и голос остается твердым. — Замечательно, что ты поступаешь правильно по отношению к Ленни, пусть и не должен отвечать за чужие грехи.

Он надолго замолкает.

— Ну а ты произносишь хорошие ободряющие речи.

— Спасибо. Это мой навык, — снова сжимаю его предплечье. — Мы можем уйти, но обещай: это потому, что ты хочешь уйти, а не из-за него. Не все ужасны в Фэрхилле.

— Нет, — тихо соглашается он. — Не все.

— Эй, вы двое! Поднимите глаза!

Я бросаю взгляд туда, где мимо проходит Джинни. Она несет гигантскую коробку с надписью «какао», а на лице улыбка.

Я поднимаю взгляд.

Мы стоим под веточкой омелы, развешанной на каждой арке Рождественской ярмарки. Эта традиция так же стар, как и сам Фэрхилл.

Адам замечает это.

— Только взгляни.

— Забавно, что ты остановилась именно здесь.

— Да уж… — он медленно наклоняет голову, давая время отстраниться. Я не двигаюсь.

Он прижимается губами к моей щеке, а борода щекочет кожу.

— Спасибо за сегодняшний вечер, малышка Холли.

— В любое время, — шепчу я. — Но я больше не маленькая.

Его глаза темные, бездонные.

— Нет, — соглашается Адам. — Ты определенно не такая.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Холли

На следующий день я превращаюсь в фейерверк.

Дом пуст, родители благополучно уехали к тете и дяде, так что мы с Уинстоном остались одни.

Что ж, на его планы, похоже, это не повлияло. Он проводит день, занимаясь тем, чем обычно занимается, а именно наблюдает за мной темными собачьими глазами со своего места на диване. Когда-то давно ходил по дому.

Я занимаюсь утренним пилатесом, принимаю душ и выпрямляю волосы. Зря? Может быть.

Но продолжаю поглядывать на дом через дорогу и прокручивать в памяти ощущение его губ на щеке и на сто процентов возвращаюсь к себе пятнадцатилетней, за исключением чрезмерного использования блеска для губ.

Я также включаю очень громкую рождественскую музыку. Мэрайя Кэри была саундтреком утра, и я фальшиво подпевала ее песням. На ногах любимые рождественские носки, чертовски высокие, пушистые и нелепые, с крошечными колокольчиками, вшитыми в резинку.

Я даже успеваю кое-что сделать. Документ на экране компьютера заполнен полностью. Сверху донизу, через один интервал, и все это о Фэрхилле.

Адам вчера шутил, но правда в том, что этот город интересный. Я знаю его как свои пять пальцев.

Внутри керамических Санта-Клаусов нет тайников с наркотиками, но должна быть какая-то мистическая тайна. Почему это рождественская столица штата? Как местные жители относятся к празднику?

Только начала писать вторую страницу, как раздается звонок в дверь. Я вскакиваю с дивана.

— Иду!

Уинстон кряхтит, с трудом спускаясь, чтобы присоединиться. Обязанности сторожевой собаки, по-видимому, по-прежнему имеют первостепенное значение.

Это Адам Данбар, высокий и собранный. Темные волосы покрыты крошечными снежинками после того, как тот перешел улицу.

— Привет, — говорит он. — Я не вовремя?

— Нет, нет, вовсе нет. Как дела? Нужно установить еще несколько лампочек?

Он морщится.

— Нет. Ты проделала очень тщательную работу.

— И ты это ненавидишь, — говорю я. — Нет, все в порядке. Тон как бы выдал тебя.

— Ненавижу это, — говорит он, но голос сух. — Но мне нравится не быть мишенью гнева Мэйпл-Лейн.

— Ты сделал правильный выбор. Эти дамы наводят ужас.

Он притворяется, что дрожит от страха.

— У тебя есть работа или можешь прогуляться?

— Мне не нужно работать, — говорю я. — В конце концов, сегодня суббота.

— Точно. Хочешь пойти со мной по делам?

Не нужно просить дважды.

— Давай. Могу я просто накинуть куртку и взять сумку?

— Нет, — говорит он. — Должна пойти прямо так, только в свитере и рождественских носках. У меня строгое ограничение по времени.

— Ха-ха, очень смешно. Сейчас вернусь.

Я оставляю Адама в коридоре и бегу через весь дом. Носки абсолютно нелепы, и я люблю их, но ни разу не подумала, что мужчина, который мне интересен, увидит их до того, как, знаете ли, влюбится. В меня.

Но теперь увидел.

— Я вернулась! — говорю я и тянусь за паркой. — Куда направляемся?

— Это сюрприз.

— О, звучит зловеще, — говорю я. — Это тот момент, когда ты признаешься, что все эти годы был серийным убийцей?

— Казалось, я говорил об этом пару дней назад, — говорит Адам. — Серийные убийства были старой работой. Сейчас я занимаюсь исключительно программированием.

— Неплохая смена карьеры!

Он кивает.