Думскую деятельность Павел Николаевич вел в соответствии с задачами кадетской партии, сформулированными им на партийной конференции в ноябре 1909 года — из-за ограниченности средств и административно-полицейских препятствий на местах пришлось ограничиться присутствием столичных деятелей и тех, кто смог на свои средства приехать из Москвы и других сравнительно близких мест.
Милюков выступил на конференции с основным докладом о политическом положении{443}, в котором констатировал: «В стране в настоящее время нет достаточно организованных сил даже для твердой поддержки того, что уже достигнуто общественными усилиями последних лет, не говоря о дальнейшем расширении этих приобретений. Среди наступившего политического затишья прогрессирует лишь процесс дезорганизации общественных сил, успевших сколько-нибудь организоваться в предыдущее время». Однако причины массового недовольства не исчезли — более того, их действие усилилось в той мере, в какой возросло сознательное отношение к политическим событиям. «А рост этой сознательности за последние годы, по общему признанию, огромный». Основой тактики конституционных демократов Милюков считал возможные совместные выступления с «демократическими монархистами» и более или менее тесные связи с «буржуазными конституционалистами», правда, без подписания каких-либо блоковых соглашений или других документов о сотрудничестве.
В качестве главной задачи он назвал строительство «большой, открыто действующей политической партии, рассчитывающей на легальную организованную деятельность».
Именно этими установками, одобренными конференцией, Милюков руководствовался в своей деятельности в Государственной думе. С ее первой сессии он прилагал все силы, чтобы максимально расширить — разумеется, в пределах, допускаемых существовавшим законодательством, — вмешательство Думы в дела государственного управления. При этом подчас удавалось, пользуясь тем или другим поводом, особенно ошибками высших государственных чиновников, добиваться по конкретным вопросам единства действий с правыми фракциями.
Уже на заседании 24 апреля 1908 года Павел Николаевич внес предложение создать комиссию по проверке хозяйства железных дорог. Во время работы Думы предыдущих составов такая проверка, к тому же с участием привлеченных специалистов, не допускалась. На свою беду министр финансов Коковцов, возражая на предложение лидера кадетов, оговорился: «Слава богу, у нас нет парламента» (он явно имел в виду парламентаризм, то есть отчетность правительства перед выборным органом). Милюков бросил в ответ: «Слава богу, у нас есть конституция».
На следующий день депутат-октябрист от Саратовской губернии граф Алексей Алексеевич Уваров по поручению своей фракции заявил, что Дума — это и есть парламент, тем самым солидаризуясь с Милюковым. С аналогичными заявлениями выступили и представители других фракций. Правда, крайне правые горячими аплодисментами проводили Коковцова и освистали его оппонентов{444}.
В выступлениях по аграрному вопросу, которые приобретали особую актуальность в связи с началом проведения Столыпинской земельной реформы, Милюков, в принципе одобряя необходимость кардинальных мер по ликвидации полуфеодальных отношений в сельском хозяйстве, сосредоточивал внимание на существенных недостатках законодательства. С использованием обширных статистических данных он доказывал, что переселение крестьян на восток не даст ожидаемых результатов, поскольку проводится, по существу, уже много лет и запасы годной для обработки земли в Сибири истощаются. Земельный вопрос, считал Милюков, осуществляется по принципу «богатым прибавится, у бедных отнимется»; внимание крестьян отвлекается от необходимости передачи им части помещичьей земли, вбивается клин между зажиточными и малоимущими крестьянами. Оратор противопоставлял этим тенденциям установки на неотчуждаемость крестьянских наделов, удешевление земельной аренды, повышение продуктивности, в частности, путем различных форм кооперации.
Много внимания Милюков — и как руководитель фракции, и как оратор — уделял разоблачению фактов беззакония и произвола, особенно со стороны подразделений Министерства внутренних дел, и не раз называл это министерство органом русского бесправия. Наиболее распространенной формой раскрытия случаев нарушения закона властями были думские запросы. Но Павел Николаевич признавал их недостаток: реакция правительства могла быть отложена на срок до месяца, за это время актуальность происшедшего исчезала, а ответ приобретал форму сообщения о принятых мерах{445}. Тем не менее в ряде запросов, на которые Министерство внутренних дел вынуждено было давать ответы, поднимались проблемы, интересовавшие всю читающую публику, например, засылка провокаторов в нелегальные организации. По этому вопросу Милюков, обычно дистанцировавшийся от социал-демократов и эсеров, выступал единым фронтом с их представителями, одновременно вскрывая хулиганские действия и даже преступления Союза русского народа и других крайне правых организаций.