Читаем Милюков полностью

Троцкий гневно обвинял Милюкова в стремлении найти общий язык с октябристами (как мы видели, кадеты действительно были готовы сотрудничать с ними по ряду вопросов) и Столыпиным, причем игнорировал острую критику и самим Милюковым, и членами его партии Столыпинской аграрной реформы и других мероприятий правительства. Зато живописалась вышеупомянутая сцена осуждения Павлом Николаевичем чрезмерно острого высказывания его однопартийца Родичева о «столыпинских галстуках».

Троцкому была ненавистна умеренность Милюкова, проявившаяся во время избирательной кампании. Весьма показательно, что единственным вопросом, по которому автор высказал подобие похвалы, было отношение Павла Николаевича к репрессиям против студенчества — здесь уж социал-демократ никак не мог, при всём своем враждебном настрое, отрицать, что руководитель кадетов осуждал политику Кассо (хотя, как мы отметили, как раз по этому вопросу Милюков был особенно сдержан). «Спорит с министрами, иногда недурно спорит, и пишет статьи, в которых обстоятельно доказывает, что г. Кассо лишен истинного государственного смысла», — сквозь зубы констатировал Троцкий.

И сам факт появления этой статьи, и ее содержание свидетельствовали о влиянии Милюкова. Социал-демократы видели в кадетах и их лидере столь же серьезного противника, как и официальные власти.

Разумеется, видный политик принял участие в очередной предвыборной кампании, выступал перед столичными избирателями, обосновывая те главные установки, за которые его фракция вела борьбу в Третьей Государственной думе, завершившей работу 8 июня 1912 года. Созыв новой Думы был назначен на 15 ноября.

Комиссия фонда Карнеги

Нельзя, однако, сказать, что участие в предвыборной кампании было главным занятием Милюкова в эти месяцы. Ему пришлось буквально разрываться между агитационными выступлениями и последними поездками на Балканский полуостров, с которым он уже два десятилетия был связан особыми личными и общественными интересами. Теперь там разворачивались исключительно важные события, ставшие непосредственным предвестием Первой мировой войны.

«Четвертая Государственная дума, — писал А. Ф. Керенский, — начинала свою работу, когда Европа была уже под знаком войны. Зарницы приближающейся грозы всё чаще вспыхивали то там, то здесь»{449}. Особо явственно эти зарницы видны были на Балканах.

Начавшаяся осенью 1911 года в Африке война между Италией и Турцией за Триполитанию продемонстрировала слабость Османской империи. В этих условиях в Болгарии стали резко усиливаться воинственные настроения за освобождение от турецкого господства территорий Македонии и Фракии. В декабре 1911 года, а затем в июне 1912-го группы членов Внутренней македоно-одринской[8] революционной организации (ВМОРО), добивавшейся воссоединения Македонии и Фракии с Болгарией или, в крайнем случае, их автономии как промежуточного этапа, организовали взрывы «адских машин», от которых пострадали несколько турок (османская пропаганда преувеличила число жертв в сотни раз). В ответ последовала резня болгарского населения Македонии, особенно городов Штипа и Кочани. Все болгарские политические силы проявили невиданную солидарность, признав необходимость освобождения Македонии и Фракии. Правда, левые — две социал-демократические партии и Болгарский земледельческий народный союз — заявляли о необходимости мирного решения проблемы, что было нереально; остальные же политические партии и организации, царь Фердинанд и правительство охотно шли навстречу войне. Претензии к Турции были и у других балканских государств.

Весной 1912 года в результате долгих и трудных переговоров, циничного торга, закулисных махинаций, вмешательства великих держав и подписания нескольких договоров сформировался Балканский союз Болгарии, Сербии и Греции, к которому в сентябре присоединилась Черногория. Соглашаясь на словах с необходимостью автономии Македонии, правительства Сербии и Греции на самом деле добивались присоединения к своим государствам ее частей (а Греция — еще и значительной части Фракии). Балканский союз был результатом крайне неустойчивого компромисса при недовольстве всех его участников и взаимных негласных территориальных претензиях (удивительно, но ВМОРО, активно поддержавшая Балканский союз, наивно рассчитывала, что Греция и Сербия не будут претендовать на македонские территории){450}.

Балканский узел противоречий был завязан так, что распутать его было почти невозможно, а разрубить могла в любой момент каждая из сторон, причем скорее всего с кровавыми последствиями.

5 (18) октября 1912 года между Балканским союзом и Османской империей началась война.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии