Микеланджело. Жизнь гения

В письме от 1 августа, адресованном Вазари, который на несколько месяцев вернулся во Флоренцию, Микеланджело намекал, что, подобно недавно скончавшимся Луиджи дель Риччо и Виттории Колонна, биограф сделался одним из близких его друзей, на которых он мог положиться и от которых мог ожидать утешения и моральной поддержки: «Вы, будучи воскресителем мертвых, продлеваете жизнь живущим, вернее, на бесконечно долгое время похищаете у смерти едва живых. Словом, я весь Ваш каков я есть»[1408].

До того Микеланджело знал Вазари много лет. Как мы уже видели, еще подростком он подобрал фрагменты мраморной руки «Давида», отбитой и расколотой во время политических беспорядков в апреле 1527 года, и тем самым помог спасти одно из величайших произведений знаменитого художника. Он утверждал, что на протяжении недолгого времени был учеником Микеланджело. Его собственный биограф Патриция Рубин полагает, что здесь Вазари скорее выдавал желаемое за действительное, однако в том, что Вазари почитал Микеланджело, вознеся его на пьедестал как персонажа «культа героев», нет никаких сомнений. Обосновавшись в Риме в середине сороковых годов, он всячески искал дружбы Микеланджело, неизменно спрашивал его совета по поводу любой своей работы.

В своем «Жизнеописании Тициана» Вазари передает любопытную историю, относящуюся к этим годам. Знаменитый венецианский живописец был самым серьезным соперником Микеланджело из числа его современников, он добился столь же великой славы и обладал столь же оригинальным, неоспоримым даром, но являл и противоположность Микеланджело. Сильные стороны Тициана: его портреты и пейзажи, обнаженные красавицы, натуралистическое изображение текстур и поверхностей, самая чувственная природа его живописи, выполненной масляными красками, – принадлежали к тем сферам, которыми Микеланджело пренебрегал или даже не признавал вовсе (а масляную живопись, как мы видели, считал делом для праздных ленивцев вроде Себастьяно).

В 1546 году кардинал Фарнезе призвал Тициана в Рим, где тот написал целый ряд великолепных картин, включая портрет Павла III с двумя внуками (самим кардиналом и герцогом Оттавио). Однажды Вазари, хорошо знавший Тициана, отправился навестить его в его мастерской в ватиканском Бельведере, а Микеланджело решил составить Вазари компанию. В это время Тициан работал над одним из своих шедевров на мифологическую тему, а именно над изображением Данаи, томно возлежащей на ложе с раздвинутыми ногами и принимающей в себя Юпитера, который, дабы соединиться нею, явился к ней в облике золотого дождя.

Далее в жизнеописании Тициана следует классический рассказ о визите в мастерскую художника. В Бельведере, по словам Вазари, они, «как это принято в присутствии художника», расхвалили картину. Однако потом, оставшись наедине, обсудили полотно венецианца более откровенно, и Микеланджело совершил ловкий критический маневр: превознося метод Тициана, он сумел точно указать его недостатки. «Говоря, что ему нравятся весьма его манера и колорит, [он], однако, жалел, что в Венеции с самого же начала не учат хорошо рисовать и что тамошние художники не имеют хороших приемов работы». Если бы Тициан получил достойное художественное образование и должным образом упражнялся в своем ремесле, то чего бы он только не достиг, если учесть «его прекраснейшее дарование и изящнейшую манеру»[1409]. К сожалению, Микеланджело достаточно было бросить на картину беглый взгляд, чтобы понять, что левая нога Данаи повернута совершенно неправильно.

Вазари неплохо знал Микеланджело и до публикации «Жизнеописаний», но их дружба явно упрочилась после 1550 года. Он поведал несколько историй об отношениях в те годы, когда он вновь перебрался в Рим. В юбилейном, 1550 году папа дал им особое разрешение совершить традиционное паломничество ко всем семи древним городским базиликам верхом, а не пешком, возможно учитывая почтенный возраст Микеланджело. «И вот, объезжая [эти семь церквей], они на пути от одной церкви к другой вели множество полезных и прекрасных, к тому же подробных разговоров об искусстве»[1410][1411].

Нет сомнений, что Микеланджело высоко ценил общество Вазари, его преданность и безграничное восхищение, которое тот ему неизменно выказывал. В письме, посланном ему в октябре 1550 года, когда он добывал в каррарских каменоломнях мрамор для гробниц, заказанных папой, Микеланджело просит его «возвращаться скорее»[1412]. Однако в даже не всегда достоверных историях о Микеланджело, включенных Вазари во второе издание «Жизнеописаний», содержатся намеки на то, что Микеланджело раздражало обожание, которым окружал его Вазари, хотя он в нем и нуждался. Его отношения с близкими людьми всегда были сложны: с одной стороны, он мечтал о тепле и взаимности, с другой – был склонен замыкаться в себе.