Читаем Микеланджело. Жизнь гения полностью

Его скорбь нашла отражение в поэзии, исполненной парадоксов и интеллектуальных ухищрений в манере Петрарки и формализованной не менее, чем бухгалтерский отчет, но оттого не менее искренней. В одном стихотворении, возможно созданном в 1528 году, он сетовал на то, что ему суждено пережить близких: «Низвергнуться я первым чаял в бездну / Под бременем страданий и обид, / Не думая, что прежде в ней исчезнут / Все близкие; мой брат в могиле спит». Со смертью брата Микеланджело унаследовал маленькую семью. В своих приходно-расходных книгах он отмечает, что берет на себя ответственность за судьбу детей Буонаррото: племянницы Франчески, одиннадцати лет, и племянников – Лионардо, девяти лет, и Симоне, семи лет. Младший прожил недолго, но Лионардо переехал во флорентийский дом Микеланджело, а его сестра была помещена в монастырь Больдроне, где ей надлежало находиться под опекой насельниц обители, пока она не вырастет и не вступит в брак. Так Микеланджело завершил этот год в совершенно новом для себя качестве главы семейства.

* * *

Если по соображениям государственной важности раннего мраморного «Геркулеса» решили послать во Францию, Микеланджело, хотя и на мучительно краткий срок, была дарована возможность вырезать скульптуру в пандан к «Давиду». Баччо Бандинелли, преданный сторонник Медичи, после падения их режима покинул Флоренцию и ныне переселился в Лукку, едва успев наметить на прекрасной мраморной глыбе, дарованной ему Климентом VII, очертания будущей скульптурной группы «Геркулес и Как». 22 августа республиканские власти передали Микеланджело этот мрамор, утрата которого прежде повергла его в столь великую скорбь[1069]. По крайней мере, он завладел тем, что от нее осталось. В сущности, здесь повторялась ситуация с «Давидом». Ему снова достался камень, на котором другой ваятель уже набросал вчерне свое видение изваяния.

По словам Вазари, Микеланджело осмотрел этот мрамор и предложил высечь из него другую скульптуру, более подходящую вкусам охваченного страстным религиозным пылом города, жившего под непосредственной угрозой войны, «отказавшись от Геркулеса с Каком, высечь „Самсона“, попирающего двух побежденных им филистимлян, из коих один уже мертв, другого он собирается добить, разя наотмашь ослиной челюстью»[1070]. Самсон, героический судья, ниспровергающий безбожных язычников, являл собой идеальный символ республики, осаждаемой могущественными врагами (разумеется, борьба Микеланджело с Бандинелли весьма напоминала битву, которую вели приверженцы Медичи со сторонниками республиканского правления.) К сожалению, Микеланджело не смог посвятить этой скульптуре достаточно времени, поскольку его отвлекли от работы реальные битвы с врагами Флоренции.[1071]

Кроме маниакального стремления привлекать сильных мира сего на сторону Флоренции, одаривая их флорентийским искусством, делла Палла был одержим желанием улучшить городские укрепления. В оборону города мог внести свой вклад и Микеланджело. Он пользовался репутацией недурного военного инженера, и хотя до сих пор не имел случая подтвердить ее на практике, его слава зиждилась на всеобщем убеждении, что в сфере планирования и расчетов ему нет равных. Более того, беспомощный, факти[1072] чески плененный в замке Святого Ангела, Климент VII, как это ни иронично и вместе с тем ни печально, в сентябре 1527 года издал бреве, назначив Микеланджело смотрителем оборонительных сооружений Болоньи[1073]. Если Микеланджело и узнал об этом, то никак не отреагировал, но год спустя предложил свои услуги Флорентийской республике «gratis et amorevolmente», «безвозмездно и верноподданно», как подобает доброму патриоту[1074].

3 октября гонфалоньер вызвал его, чтобы обсудить оборону важного стратегического пункта к югу от Флоренции, холма Сан-Миньято[1075]. Так, в возрасте пятидесяти трех лет, Микеланджело занялся ремеслом, о котором прежде имел лишь теоретическое представление.

Сохранился ряд выполненных им проектов городских фортификаций. На наш, современный взгляд, это череда ярких, запоминающихся абстрактных образов. Историки искусства сравнивали очертания бастионов, крепостных валов и равелинов (последние – это выступающие из поверхности стен треугольные острия, подобные грозным шипам) с клешнями крабов и омаров. Действительно, они походят на конечности какого-то заключенного в панцирь хищника, их контуры словно ощетинились линиями, призванными изображать траектории пушечных ядер. Однако предназначались они не столько для атаки, сколько для обороны.

В начале XVI века правила ведения войны изменила артиллерия, способная разрушить старомодные укрепления[1076]. Это означало, что защитникам нужно было как можно быстрее усилить уязвимые участки средневековых городских стен, таких как во Флоренции, особенно ворот и углов. Тем самым архитекторы оказывались в авангарде военного новаторства.

Перейти на страницу:

Все книги серии Арт-книга

Сезанн. Жизнь
Сезанн. Жизнь

Одна из ключевых фигур искусства XX века, Поль Сезанн уже при жизни превратился в легенду. Его биография обросла мифами, а творчество – спекуляциями психоаналитиков. Алекс Данчев с профессионализмом реставратора удаляет многочисленные наслоения, открывая подлинного человека и творца – тонкого, умного, образованного, глубоко укорененного в классической традиции и сумевшего ее переосмыслить. Бескомпромиссность и абсолютное бескорыстие сделали Сезанна образцом для подражания, вдохновителем многих поколений художников. На страницах книги автор предоставляет слово самому художнику и людям из его окружения – друзьям и врагам, наставникам и последователям, – а также столпам современной культуры, избравшим Поля Сезанна эталоном, мессией, талисманом. Матисс, Гоген, Пикассо, Рильке, Беккет и Хайдеггер раскрывают секрет гипнотического влияния, которое Сезанн оказал на искусство XX века, раз и навсегда изменив наше видение мира.

Алекс Данчев

Мировая художественная культура
Ван Гог. Жизнь
Ван Гог. Жизнь

Избрав своим новым героем прославленного голландского художника, лауреаты Пулицеровской премии Стивен Найфи и Грегори Уайт-Смит, по собственному признанию, не подозревали, насколько сложные задачи предстоит решить биографам Винсента Ван Гога в XXI веке. Более чем за сто лет о жизни и творчестве художника было написано немыслимое количество работ, выводы которых авторам новой биографии необходимо было учесть или опровергнуть. Благодаря тесному сотрудничеству с Музеем Ван Гога в Амстердаме Найфи и Уайт-Смит получили свободный доступ к редким документам из семейного архива, многие из которых и по сей день оставались в тени знаменитых писем самого Винсента Ван Гога. Опубликованная в 2011 году, новая фундаментальная биография «Ван Гог. Жизнь», работа над которой продлилась целых 10 лет, заслужила лестные отзывы критиков. Захватывающая, как роман XIX века, эта исчерпывающе документированная история о честолюбивых стремлениях и достигнутом упорным трудом мимолетном успехе теперь и на русском языке.

Грегори Уайт-Смит , Стивен Найфи

Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги
Галерея аферистов
Галерея аферистов

Согласно отзывам критиков ведущих мировых изданий, «Галерея аферистов» – «обаятельная, остроумная и неотразимо увлекательная книга» об истории искусства. Но главное ее достоинство, и отличие от других, даже не в этом. Та история искусства, о которой повествует автор, скорее всего, мало знакома даже самым осведомленным его ценителям. Как это возможно? Секрет прост: и самые прославленные произведения живописи и скульптуры, о которых, кажется, известно всё и всем, и знаменитые на весь мир объекты «контемпорари арт» до сих пор хранят множество тайн. Одна из них – тайна пути, подчас непростого и полного приключений, который привел все эти произведения из мастерской творца в музейный зал или галерейное пространство, где мы привыкли видеть их сегодня. И уж тем более мало кому известны имена людей, несколько веков или десятилетий назад имевших смелость назначить цену ныне бесценным шедеврам… или возвести в ранг шедевра сомнительное творение современника, выручив за него сумму с полудюжиной нулей.История искусства от Филипа Хука – британского искусствоведа, автора знаменитого на весь мир «Завтрака у Sotheby's» и многолетнего эксперта лондонского филиала этого аукционного дома – это история блестящей изобретательности и безумной одержимости, неутолимых амбиций, изощренной хитрости и вдохновенного авантюризма.

Филип Хук

Искусствоведение

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии