Микеланджело. Жизнь гения

Когда в сентябре 1526 года Франческо Гвиччардини, в ту пору генерал-лейтенант папской армии, предложил назначить главнокомандующим его, а не делла Ровере, герцог в ответ сбил его с ног ударом кулака и приказал убраться с глаз долой, пока его не постигла худшая участь. Гвиччардини шутил, что взял себе за правило повсюду носить с собою астролябию, инструмент, с помощью которого астрономы и астрологи вычисляли положение звезд и планет, а он выяснял, в каком расположении духа пребывает в тот или иной день Франческо Мария[985]. Злопамятный и вспыльчивый нрав герцога не предвещал ничего хорошего ни папе, ни Микеланджело.

* * *

Хотя Климент VII высоко ценил творческие идеи Микеланджело, в их отношениях периодически появлялась напряженность. В частности, камнем преткновения стала статуя Геркулеса, давным-давно задуманная в пандан к «Давиду». Этот заказ породил также утомительный и изматывающий конфликт Микеланджело с более молодым скульптором, Баччо Бандинелли (1493–1560). Бандинелли жаждал бросить мастеру вызов и превзойти его, но, самое главное, он хотел сделаться Микеланджело.

До этого момента в своей карьере Бандинелли сознательно или бессознательно подражал великому художнику. С самого начала его охватило желание создавать колоссов. По словам Вазари, еще мальчиком он слепил из снега на одной флорентийской площади изваяние античного речного бога Марфорио, превышавшее в длину четыре метра[986].

В 1521 году Бандинелли предложил выполнить погребальный монумент, почти неосуществимый и нецелесообразный в силу своих гигантских размеров и даже превосходящий масштабами задуманную Микеланджело гробницу папы Юлия II. Он был призван увековечить память Генриха VIII Английского и напоминал плод воображения человека, страдающего запущенной манией величия: на этом безумном монументе предполагалось разместить сто сорок две бронзовые фигуры в натуральную величину, рельефы и конную статую, заказанную через Джованни Кавальканти, флорентийского купца, торговавшего с Лондоном[987].

«Геркулес и Антей» и другие эскизы, а также различные наброски и стихотворение

Впрочем, у Бандинелли наличествовал один серьезный недостаток: талант его был весьма скромен. Вероятно, по этой причине Микеланджело сначала не рассматривал его как потенциально опасного конкурента. Однако Бандинелли располагал и двумя преимуществами, которых был лишен Микеланджело. Как и его отец до него, Бандинелли, что бы ни случилось, упорно хранил верность Медичи. Кроме того, он умел лестью и заискиванием заслужить расположение папского двора. Себастьяно прозвал его Бачино, то есть «Поцелуйчик».

В 1525 году во Флоренцию была доставлена колоссальная мраморная глыба. Подобно камню, предназначавшемуся для «Давида», она имела девять с половиной брачча, то есть около пяти с половиной метров в высоту, однако, в отличие от послужившей материалом для «Давида», была достаточно широка, чтобы из нее вышла двухфигурная группа[988]. Несомненно, едва увидев этот прекрасный камень на горном склоне в Карраре, Микеланджело (а он не мог его не заметить) преисполнился желания создать из него шедевр. Бандинелли также ездил в каменоломни и внимательно осматривал его.

Портрет Андреа Кваратези. 1528–1531

Однако даже по меркам доставки из Каррары, всегда небыстрой, эта чудовищная мраморная глыба добиралась до Флоренции даже не с черепашьей, а с улиточьей скоростью. Последняя задержка в пути случилась, когда ее перегружали с барки на запряженную волами повозку в Синье, чтобы уже оттуда отправить во Флоренцию посуху: она упала в воды Арно и погрузилась в песчаное дно. Выудить ее со дна было доверено старому другу Микеланджело Пьетро Росселли[989]. Когда в июле 1525 года долгожданная глыба наконец была доставлена во Флоренцию, ее погрузили на платформу на колесах и прикатили в Попечительство собора, где некогда так долго томился мрамор для «Давида». Бандинелли, давно жаждавший случая затмить прежний шедевр Микеланджело, принялся делать модели своей будущей статуи: Геркулеса, побеждающего огнедышащего великана Кака.

Примерно в это время Микеланджело вынашивал несколько иной замысел, хотя, быть может, и не относился к нему столь уж серьезно. На другом листе, частично отведенном под ученические упражнения ассистентов и протеже, он набросал группу – Геркулеса, борющегося с Антеем: согнув колени в чудовищном напряжении всех сил, герой сжимает обнаженное тело врага в смертельных, но неистово тесных объятиях. Для Микеландже[990] ло это был необычайно важный сюжет, и потому он изобразил его на листе, уже испещренном ученическими рисунками: построениями перспективы, совами, гротескными головами, которые выполнили его ассистенты Антонио Мини или, может быть, Никколо да Пеша.