Между Сциллой и Харибдой

– Да ладно вам собачиться, товарищи командиры! «Перемелется – мука будет». Мёртвых – оплакали, отпели и в землю, а нам продолжать жить и как-то меж собой ладить. Если, конечно тоже «туда» не торопитесь…

– «Мука?», – тихо переспросил Дроздов и, лицо его впервые дрогнуло искажённой гримасой, – думаете, мне их не жалко? Думаете, у меня сердца нет?!

Кузнецов промолчал.

Комбат, как пьяный ослабленно покачиваясь, поднялся и пошёл куда-то в сторону переправ и, вскоре его непривычно согнутой, узкой фигуры не было видно.

– Что-то не так с ним, – проговорил Голованов, глядя ему в след, – идет, вроде слепой…

– Переживает – молодой ещё, – пожал плечами бывалый Уханов, – ничего! После следующего боя он уже привыкнет.

– А как ордена «обмывать» полагается? – проводив взглядом комбата, спросил Голованов.

– Не знаю, но думаю так…

Уханов сперва хорошо сполоснув водой из котелка свою каску – имеющую пару свежих отметин, поставил её на середину подстеленной холстины, налил туда водки из фляжки, раскрыл коробочку с орденом и, вроде кусочка сахара – двумя пальцами бережно опустил его на дно котелка. Затем последовательно проделал то же самое с орденами Голованова, Чибисова и Кузнецова.

Все стали пить по очереди. Кузнецов взял каску последним и ему досталось больше всех водки.

Допив из каски и забрав из неё своё «Красное Знамя», он тоже поднялся, положа орден в нагрудный карман.

– Командир, что ты? – окликнул сзади Уханов, – куда ты, командир?

– Так, ничего…, - шепотом ответил он, – сейчас вернусь. Только вот… Схожу к пехоте в санитарную землянку».

Чубариков увидев его, заговорил горячо и не совсем внятно:

– Ты пойми меня, Коля, мне не повезло второй раз… Я несчастливый. Тогда, под Воронежем, заболел этой идиотской болезнью, а теперь вот ранило…

Его глаза, на половину перебинтованном лице, с нездоровым, жарким огнем возбуждения блуждали то по потолку, то по его лицу – как бы стыдливо спрашивая: что он думает о нем – осуждает, жалеет, сочувствует?

– Ну, что же это такое? Мне не повезло, опять не повезло! А я так мечтал попасть на передовую, я так хотел подбить хоть один танк! Я ничего не успел. Вот тебя даже не ранило, тебе очень повезло. А мне… Ты понимаешь меня, Коля? Бессмысленно, бессмысленно случилось со мной! Почему мне не везет? Почему я такой невезучий, Коля…?

Кузнецов встал и протягивая руку, прощаясь:

– Мне надо идти, Володя. Попадёшь домой – передавай привет от меня Вере Павловне».

* * *

Дочитав сшитые вместе отксеренные страницы, закрыл брошюрку и, любуясь делом рук своих, посмотрел ещё раз на обложку:

«Артур Сталк. Повесть «Горячий дождь». 1925 год».