Между Сциллой и Харибдой

Пришлось подчиниться. Накрыв Зою чьей-то шинелью и напоследок ободряюще подмигнув, прильнув снова к уже опостылевшему прицелу, Кузнецов сделал около десятка выстрелов в дым, пока Дроздов, как бы в растерянности не подал команду «прекратить огонь».

Обернувшись, он с изрядной долей сарказма сказал было:

– Надеюсь, хоть в кого-нибудь да по…

Зоя зажмурясь, лежала на боку, свернувшись калачиком, подтянув ноги, будто ей было холодно. Не по-военному изящный «парабеллум» валялся около ее неподвижно круглых поджатых колен и, что-то темно-красное, ужасающее Кузнецова, расплывалось возле ей головы с обезображенным смертью лицом.

И перекошенное, ошеломленное лицо Дроздова, как бы говорящее: «Разве я хотел её смерти?».

После сегодняшнего, как будто вместе с ней умерла часть его:

– Зоя… Что ты, Зоя? Зачем?

Затем, осознав что непоправимое всё же произошло, кровь ударила в голову и обернувшись к комбату, с трудом себя сдерживая чтобы не ударить, он:

– Ты! Ты!! ТЫ!!! Там где ты – там всегда кто-то умирает! Давлатян, Касымов, теперь Зоя!

– Думай, что несёшь, Кузнецов, – но за наган не схватился, как по обыкновению, – приказываю прекратить истерику! На войне всегда кого-нибудь убивают. Возьми себя в руки: ты командир Красной Армии – а не забеременевшая институтка!

* * *

– Слышу стреляют – дай думаю загляну, – раздалось вдруг сзади, – глядишь огнеприпасиком разживусь… Мой то, уж давно кончился.

Странно засмеявшись, Уханов с бессмысленной усмешкой опустился на землю около орудия и, так с биноклем на распахнутой гимнастёрке откуда выглядывала тельняшка, уселся отупело уставясь куда-то перед собой.

– Жив? – без особой радости его видеть, спросил Кузнецов, – как там орудие? Расчёт?

– Пуля для меня еще не отлита, – Уханов, приподнявшись на бруствере, на секунду глянул острыми зрачками в глаза Кузнецову, жила на шее, исполосованной струйками пота, набрякла туже, – орудию тоже ничего не сделается – оно железное. А вот расчёт… Остались мы вдвоём с Чибисовым.

Ездовой услышав свою фамилию, на мгновение высунулся из-за внешней стороны бруствер – за которым спрятался видать опасаясь комбата.

– А вы здесь чего не поделили?

Не получив ответа, Уханов внимательно осмотрел разгромленную огневую позицию взвода Давлатяна, изуродованное осколками орудие Чубарикова, особенно задержав взгляд на остывающем теле Зои:

– Жалко девку! Значит, здесь тоже… Все? Мы одни остались, командир?

– Выходит, так, – угрюмо подтвердил Кузнецов.

Дроздов, не к месту оптимистично:

– Ничего! Выведут на переформирование и пополнят.