Читаем Между двух миров полностью

Одним словом, читая повести о будущем совершенном мире, Ланни на каждом шагу приходил в соприкосновение с таким миром, который весьма отличался от носившейся перед его воображением картины. Жить в комфортабельном замке де Брюин, поглощать книгу за книгой, мечтать за роялем, играть в теннис с двумя жизнерадостными подростками, отдыхать в обществе нежной, любящей женщины — разве это не значило принадлежать к числу счастливейших людей на свете? И Ланни готов был благодарить судьбу и старался поддерживать в себе это настроение, как вдруг 25 июня 1922 года, купив утреннюю газету, он прочел об убийстве Вальтера Ратенау, министра иностранных дел Германской республики. Когда Ратенау ехал в министерство, его большой открытый автомобиль нагнала промчавшаяся мимо меньшая машина с двумя офицерами в кожаных куртках и шлемах; один из них выпустил в министра пять пуль из револьвера, а второй тут же бросил в автомобиль ручную бомбу.

Они сделали это потому, что он был еврей и осмелился руководить государственными делами Германии, стараясь помирить ее с Францией и Россией. Они сделали это потому, что в этом жестоком, полном насилия мире люди предпочитают ненавидеть, а не понимать друг друга, предпочитают убивать, а не итти на уступки.

Ланни казалось, что случилось самое ужаснее из всего, что было до сих пор, и он опустил голову на руки, чтобы скрыть свои слезы. Никогда он не забудет этого приветливого, мягкого человека. У Ланни было такое чувство, словно он слышал похоронный звон, отходную Европе; лучшие погибали, а на вершину этой несчастной продажной цивилизации взбирались проходимцы.

III

Джесс Блэклесс снова вернулся к живописи, отчаявшись, по видимому, спасти человечество. Он приехал в Париж и поселился вместе с молодой женщиной, работавшей в коммунистической газете «Юманите». Он заметно повеселел, да и друзья его были довольны переменой, так как теперь в его квартире были стулья, на которых можно было сидеть, а на столе не красовалась грязная сковорода. Художник и его подруга устроили нечто вроде салона для красных, которые, приходя сюда в любой час, пили вино Джесса, курили его папиросы и сообщали ему последние новости о подпольном движении в различных частях Европы.

Ланни провозгласил свою независимость. Он поехал в Париж навестить дядю и повстречал у него «опасных», но интереснейших людей. Такова была избранная им форма «беспутства». Насколько она предосудительна, каждый волен был решать по-своему, но Ланни твердо вознамерился понять мир, в котором он живет, и выслушать все мнения о нем. Быть может, он обманывал себя, и это были поиски сильных ощущений, игра с огнем, с тем, что японские власти называют «опасными мыслями». Во всяком случае, для обитателя башни из слоновой кости это было рискованной вылазкой, так как бык в посудной лавке не мог бы наделать больших разрушений, чем идея, проникающая в человеческое сознание.

В Париже были магазины, где продавалась революционная литература; Ланни побывал в одном из них и купил несколько брошюр, между прочим, английский перевод книги Ленина «Государство и революция». Он привез их домой, тихонько спрятал в своей комнате, стараясь, чтобы они никому не попадались на глаза, и читал их украдкой. Он знал, что и Мари и Дени де Брюин были бы шокированы таким чтением и что нельзя сбивать с толку двух невинных подростков, которые даже не должны догадываться о существовании такой литературы. Перед Ланни было творение могучего ума. В этой книге Ленин дал то, что Ланни назвал бы математически неопровержимым анализом сил, которые разлагают капиталистическую систему и вынуждают организованный пролетариат взять власть в свои руки. Русский тезис гласил, что этот переворот может быть осуществлен только путем ниспровержения и уничтожения буржуазного государства — этого жандарма, стоящего на страже интересов господствующих классов. Такое решение, очевидно, было правильным для России; но приложимо ли оно в равной мере к Франции, Англии, Америке — странам, обладавшим с давних пор преимуществами выборной системы? Это был важный вопрос: применение русского метода к государствам, для которых он не годился, могло бы оказаться грубой, дорого стоящей ошибкой.

Когда Ланни высказал такое предположение в беседе с друзьями дяди Джесса, они посмеялись над ним и сказали, что у него буржуазный склад ума, но ему хотелось выслушать все стороны, и он стал читать «Попюлер» — орган французских социалистов.

Социалисты резко расходились с коммунистами, и обе стороны в споре не скупились на крепкие выражения. Это казалось Ланни великой трагедией рабочего движения: ведь у него и так достаточно врагов в лице всего капиталистического класса, зачем же еще дробить собственные силы?

IV
Перейти на страницу:

Похожие книги