Читаем Между двух миров полностью

Осенью произошло событие, значение которого в европейской истории было понято не сразу. Рабочие Италии объявили всеобщую забастовку; это был протест против насилий чернорубашечников, которым потворствовали власти. Забастовка кончилась поражением, так как у рабочих не было оружия, и они были беспомощны перед разгулом вооруженного насилия. Среди всеобщей растерянности фашисты воспользовались случаем и начали стягивать силы; редактор их газеты, над которым смеялись Ланни и Рик, провозгласил «лозунги славы» и призвал своих сторонников основать новую Римскую империю.

Американский посол, «Младенец», сыграл немаловажную роль в развернувшихся событиях и, приехав на родину, хвастал этим в печати. Муссолини явился в посольство, пил чай с «Младенцем» и так очаровал его, что тот отныне взял под свою защиту и самого диктатора, и все его бывшие и будущие подвиги. Новому правительству, чтобы иметь успех, нужны были средства, и редактор газеты искал субсидий для движения, которое обещало восстановить «законность и порядок» в раздираемой стачками стране. Конечно, Италия без рабочих союзов, без кооперативов, которые лишают деловых людей их прибыли, — подходящая страна для капиталовложений! Так думал посол, и он убедил банк Моргана пообещать заем в 200 миллионов долларов правительству, которое собирался создать Муссолини. Пусть никто не посмеет сказать, что Америка не внесла своей лепты в дело защиты собственности от красных.

Говорили, что в Италии насчитывается до ста шестидесяти тысяч бывших офицеров, которые остались без работы и должны как-то жить. Многие из них присоединились к фашистам; они-то и совершили «поход на Рим», раздутый искусной пропагандой в героический эпизод. Основоположник фашистской партии не маршировал в их рядах, а передвигался более быстрым и безопасным способом — в спальном вагоне. Разумеется, восемь тысяч чумазых, оборванных парней ничего не могли бы сделать без попустительства со стороны полиции и войск. Маленькому королю, человеку с демократическими симпатиями, оказали, что его кузен примкнул к фашистам и готов занять его трон, если он не последует его примеру, — поэтому он отказался подписать приказ о введении осадного положения, и чернорубашечники беспрепятственно вступили в столицу.

«Дешевый актер», которого Ланни и Рик интервьюировали в Каннах, был принят королем. На нем была черная рубашка, офицерский кожаный пояс и шарф цветов Фиуме. Ему было предложено сформировать правительство; затем он выступил перед парламентом и объявил, что отныне хозяином будет он. Ему уже не трудно было выступать в роли Дутыша — у него было несколько лет практики; выставлять подбородок вперед, выпячивать грудь колесом стало для него привычным делом. Имя Бенито Муссолини облетело весь мир, и интервью, которое в свое время Рик тщетно предлагал редакторам английских газет, вдруг приобрело злободневность. Рик извлек его из ящика письменного стола, подбавил свежей краски, и его с радостью напечатали.

VI

Есть выражение «бежать за колесницей победителя», и Ланни представлял себе, как всякие подхалимы — мелкие чиновники, буржуазные интеллигенты и прочие — поспешат засвидетельствовать свое почтение новому римскому цезарю, одурманить его хмелем славы. Теперь это был опытный актер, он служил сначала левым, потом правым и сумел перенять у тех и у других наиболее хлесткие фразы. Каждый день выкидывал он новые номера для развлечения римской черни: прыгал через барьеры, чтобы показать, как он ловок, и снимался в клетке с беззубым львенком, чтобы показать, как он храбр.

Но горе тем, кто боролся против него и заслужил его ненависть! Никто не ненавидит так ожесточенно, как ренегат, которому надо разжигать в себе ярость, чтобы заглушить голос собственной совести. Социалистов, пацифистов и даже безобидных кооператоров убивали по его приказанию в постелях или охотились за ними в горах; а в это время новый властитель, в чью честь давались эти «римские празднества», выступал перед палатой депутатов и торжественно провозглашал: «Репрессий никаких не будет». Таков был новый порядок: безграничная жестокость в сочетании с грубой ханжеской ложью. Чернорубашечники превратили ложь в новую науку, новое искусство; это искусство один за другим переняли потом все фашистские диктаторы, пока в конце концов половина человеческого рода не утратила всякую возможность отличать правду от лжи.

Ланни знал, что происходит в Италии, так как он беспрестанно сталкивался с жертвами нового строя. Это было наследие, оставленное ему Барбарой Пульезе. В свое время она рассказала нескольким друзьям о великодушном юноше-американце, и теперь у них был его адрес. Ланни вспоминал рассказы отца о том, как странствуют и находят приют «хобо»[14] в Соединенных Штатах. На его воротах тоже был поставлен знак «Здесь приют» — и никакими средствами его не сотрешь.

Перейти на страницу:

Похожие книги