Читаем Между двух миров полностью

Первым явился молодой Джулио, который был с Барбарой в траттории в Сан-Ремо и выплеснул в лицо Муссолини весь яд своего презрения. Нечего и говорить, что фашисты удостоили его внимания: они влили Джулио в глотку касторового масла, и Ланни с трудом узнал его в обломке человеческого существа, появившемся однажды утром на пороге Бьенвеню. Джулио на несколько недель положили в больницу, но существенной помощи оказать ему уже нельзя было, так как пищеварительный тракт отказывался работать. Джулио был студент-медик и понимал свое состояние. Он был первым из многих, которые являлись к Ланни, — каждый со своей мучительной повестью; конечно, это было неприятно обитательницам виллы на Антибском мысу. Им было жаль этих несчастных, но они вместе с тем боялись их: разве их так изувечили бы, не натвори они чего-нибудь поистине ужасного? Во всяком случае, все это вносило в Бьенвеню большой беспорядок, и ни Бьюти, ни Мари не могли понять, что общего со всем этим у Ланни, и уж не рассчитывает ли он выступить один-на-один против новой Римской империи?

Ланни мог прятать революционную литературу, но он тщетно старался спрятать своих красных беженцев. Бьюти и Мари были в тревоге всякий раз, как он уезжал в Канны; они боялись, как бы он не попал в дурное общество. Если бы его заподозрили в том, что он завел себе там любовницу, они вряд ли были бы в большем волнении! В Жуане уже шли разговоры, и Бьюти боялась, как бы не пронюхала обо всем полиция. Франция была свободной республикой, она гордилась, что служит «убежищем для угнетенных всех стран»; тем не менее, полиция нигде не любит, чтобы целый поток революционеров вливался в страну через горные проходы и даже на лодках. Бьюти не забывала, что и сама она была подозрительной личностью, живущей с немцем, прошлое которого лучше было не ворошить.

VII

Предстояла новая конференция, на этот раз в Лозанне, на берегу прекрасного Женевского озера. Англичане собирались заключить новый договор с турками; и, конечно, Франция боялась, как бы ей не упустить свое. Должен был прибыть и новый итальянский премьер, так как настал «день славы», и впредь ни один вопрос, касающийся Средиземного моря, не будет разрешаться без ведома нового римского цезаря. Он возродил древнее название: Mare nostrum — «Наше море». Чтобы вдолбить эти истины миру, он заставлял длинноносого английского аристократа, «неизъяснимого» лорда Керзона, и вместе с ним премьера Франции, точно курьеров, часами дожидаться чести увидеть его и узнать, чего он желает. Неслыханное дело!

Ставкой были сокровища Турции, включая Мосул — слово, еще более магическое, чем Баку; это значило, что снова приехал Робби Бэдд и другие нефтяники. Чтобы наказать французов за помощь туркам, англичане признали эмира Фейсала правителем Сирии; наконец-то данное ему обещание было частично выполнено, и этот смуглолицый двойник Иисуса, которым Ланни так восхищался в Париже во время мирной конференции, получит часть своих владений, — но не ту, где есть нефть!

Ланни сначала не намерен был ехать в Лозанну; но конференция была прервана на рождественские праздники, Робби и Рик оказались свободными. У Робби были дела в Берлине; Курт решил провести рождество в. Штубендорфе, Мари уезжала на север, чтобы побыть со своими мальчиками. И Ланни, к услугам которого был волшебный отцовский кошелек, составил план «круговой поездки» для себя и своих друзей. Они с Куртом проводят Мари в Париж, а затем поедут в Лозанну, захватят Робби и Рика и вместе с ними отправятся в Берлин, где Ланни и Рик посетят Робинов, а Курт своего брата; затем Курт с Ланни и Риком поедут в Штубендорф — Рик впервые будет гостить в семье Курта. После рождества Рик вернется в Лозанну, на конференцию, а Ланни и Курт поедут в Париж, где снова встретятся с Мари.

Хорошо затевать путешествие, обладая кошельком, который сам собою наполняется по мере надобности; с вас снимут все заботы, и под магическим воздействием оттопыривающегося от банкнот кармана все вокруг будут улыбаться, льстить, все будут вам рады. Но не обращайте внимания на гримасы жестокой нищеты на вашем пути: на еле живых детей, вымаливающих кусок хлеба, на женщин, готовых продать за хлеб свое тело, и — то там, то сям — на красных, качающихся на виселице или избитых до бесчувствия!

VIII
Перейти на страницу:

Похожие книги