Метла системы

– Ну, он сказал, что ты его невеста, – сказал Ланг, – и он питает страстный и абсолютный интерес ко всему, что связано с его невестой. Как по мне, все было вполне невинно. А уж как литературно – просто вот чертовски.

Линор подняла глаза.

– Он сказал, что я его невеста? В смысле, пока невеста, а скоро мы поженимся?

– Да блин. – Ланг стукнул себя по лбу основанием ладони. – Да блин, я что, опять это сделал? О господи. Просто забудь, что я сказал. Просто забудь все, что я сказал.

– Рик сказал, что мы помолвлены? Просто взял и сказал, по своей инициативе, с бухты-барахты?

– Видимо, он имел в виду не совсем то, что говорил.

– Дерьмецо на веточке.

– Слушай, Линор, я точно не хочу влезать между двумя людьми, которые…

– Да что он такого, блин, рассказывал, во что можно влезать-то?

– Иисусе Хэ, – сказал Ланг, массируя челюсть. Его отражение в стекле отвернулось от Линор. Потом глянуло вниз и вроде как почти подмигнуло, в стекле, ни с того ни с сего. Линор подняла глаза, но настоящий Ланг глядел на свои руки.

– Иисусе Хэ Христосе, – сказал он себе. Отпил вина. Линор горячими пальцами загладила волосы назад.

– Слушай, – сказал Ланг. – Я правда прошу прощения. Может, я тебе просто обо всем сейчас расскажу, обо всем том, почему я чувствую себя перед тобой жутко виноватым, а потом мы всё забудем и…

– Какого черта ты чувствуешь себя виноватым передо мной из-за Рика? – спросила Линор устало, опять закрыв глаза и массируя загривок. – То, что он тебе что-то рассказал, не должно на тебя давить, Энди. Я на тебя совсем не сержусь.

– Только есть пара объемных хреновин, о которых Эр-Ка не очень склонен рассказывать, судя по всему, – сказал Ланг. Сделал очень глубокий вдох и снова глянул на руки. – Типа что я на всемделишном деле не перевожу для вас гербицидную или пестицидную чушь на идиоматический греческий. – Он глянул на Линор. – Типа я на деле тружусь над брошюркой для компании твоего личного папочки, насчет этого самого зашибенского нового питания, от которого младенцы вроде бы говорят, вот как твоя птичка заговорила.

Линор глядела в столик. Оба молчали.

– Ты на деле работаешь на «Камношифеко», – сказала она.

Ланг ничего не ответил.

– А значит, и Рик тоже. И Рик мне ничего не сказал.

– Боюсь, так и есть. Только я скажу вот что: уверен, у него были веские причины не.

Линор медленно дотянулась до открытой банки и долила чуток пива в стакан с Дорожным Бегуном. Не вставая с белого джутового кресла, наклонилась вперед, так что ее лицо оказалось над столиком. Она видела немного Ланга в своем вине, колеблющегося и мерцающего, с мятными глазами, в желтизне.

– И более-менее приказать мне не говорить тебе – тоже, – говорил Ланг. Глянул на Линорин профиль. – Дело в том, Линор, что он более-менее приказал мне тебе не говорить, почему я тебе и не говорил.

Линор поболтала стакан, повозила его дном о столешницу, с глухим дребезжанием. Вино в стакане хлюпало; Ланг распался на куски, и те друг с другом не совмещались.

– А значит, боюсь, я должен просить тебя, ну, пообещать не говорить Эр-Ка. Я сказал, я боюсь потерять работу и все такое, – сказал он.

– Вот как ты сам, я так понимаю, обещал Рику, что никому ни слова.

Ланг убрал ботинок со столика и тоже подался вперед, его голова – рядом с головой Линор, между ними висит в воздухе ее большой локон. Ланг глянул на локон.

– Наверное, то обещание надо бы записать на счет того, что ты могла бы назвать стратегически искаженной подачей, – сказал он очень спокойно.

– Стратегически искаженной подачей.

– Да. Потому что я дал его до того, как подвергся влиянию твоих прекрасных качеств и ты стала небезразлична мне как личность. – Ланг поставил стакан вина, неспешно завладел частью Линориного локона и стал крутить его в ту и другую сторону, весьма ненавязчиво.

– Ясно.

– Не вполне уверен, что это так уж ясно, Линор.

– О, я-то думаю, вполне, – сказала Линор, поднимаясь и ненавязчиво выводя волосы из зоны действия Ланговых пальцев. Подошла к окну, взглянула на здания – соседи Тиссоу по темной улице. Вроде бы во всех домах горел свет.

– Ну, тогда, может, я должен спросить, что ты думаешь, – сказал Ланг, откинувшись на кушетке; в окне Линор видела, как он переложил ногу на ногу и снова взял вино. – Что ты думаешь обо всем этом, ну…

– Не знаю, – произнесла Линор через минуту, дыша на холодное окно. Она смотрела, как сказанное затуманивает саму возможность выглянуть наружу. – Не знаю, что думать, старина Ланг Встанг-Шланг. Скажи, что мне думать, пожалуйста, и я так об этом и подумаю.

– Ну, Линор, это вообще не разговор.

Линор ничего не сказала.

– И ты бы звала меня Энди, – сказал Ланг. – Ты бы не звала меня никак, кроме как Энди, думаю я.