Метла системы

– Мы, судя по всему, заходим на посадку.

– Ох и устала же я.

– Сладко спала?

– Не уверена. Во рту конюшня. Я бы убила ради душа.

– Возьми жвачку.

– Хотите мой «Скол» [123]?

– Ни за какие коврижки.

– Линор, мои уши сейчас в их личном аду.

– Бедный Рик. Я могу чем-то помочь?

– Может, массаж висков…

– Дайте-ка я унесу отсюда свою старую тушку, вот так…

/б/

Когда Рик высадил Линор и Ланга Встанга-Шланга близ дома Тиссоу, было почти четыре, и уже слегка подмораживало, так что, хотя особо холодно не было, Линор видела свое дыхание, и Лангово тоже. Рик умчался заниматься какими-то делами в «Част и Кипуч», но обещал, высадив их в паре сотен метров от большого серого здания челюстно-лицевого хирурга, как можно скорее вернуться и повезти их обедать.

– Суперически, – сказала Линор.

– Пальцы вверх, – сказал Ланг.

Рик вынужден был высадить Линор и Ланга близ, но не у самого дома Тиссоу, потому что дороги вокруг здания были все забиты машинами, в частности фургонами. Многие фургоны были белыми, с витиеватыми буквами «ПСБ» на боках – красными. Такое столпотворение у здания Линор видела впервые.

– Я такое столпотворение у здания вижу впервые, – сказала Линор.

– Надеюсь, все эти чуваки здесь не пытаются снять комнату Мисти Швартц, а? – спросил Ланг.

– Ну конечно.

– Тут, наверное, где-то рядом какая-то клевая вечеринка.

– Во вторник после обеда?

– Мой район, точняк.

Пока они шли по тротуару, Линор увидела, что парадная дверь Тиссоу приоткрыта, ей не давала захлопнуться сеть толстых черных кабелей, выходящих из задов двух белых фургонов «ПСБ» – фургонов, наполовину припаркованных на газоне Тиссоу, – и исчезающих внутри дома. Вдруг Линор услышала, как Кэнди Мандибула явственно кричит что-то из окна третьего этажа, окна, в котором с чего-то горел свет, прямо сейчас, и вокруг которого в прохладном влажном воздухе образовался небольшой радужный бублик, а потом, с крыльца, Линор услышала, как Кэнди несется по лестнице дома, чтобы встретить их у двери.

– Линор, богом клянусь, ты не поверишь, – сказала Кэнди.

– Какого хрена здесь происходит? – спросила Линор, оглядываясь. – У нас проблемы с канализацией?

– Не совсем, пошли, это Влад Колосажатель, – сказала Кэнди, подтягивая Линор к лестнице, вверх по которой вились, скрываясь из виду, черные кабели из фургонов. Кэнди была в том фиолетовом платье.

– Здрасте, приветствую, – обратился Ланг к Кэнди. Приподнял чемоданы.

– Привет, – сказала та, едва удостоив Ланга взглядом. – Линор, пошли уже. Ты помрешь от офигения!

– Как Влад Колосажатель связан с фургонами, буквами и кабелями?

– Миссис Тиссоу услышала, как он говорит бог знает что, реально, и взбеленилась. – С одного плеча Кэнди соскользнула бретелька фиолетового платья. Ланг снова приподнял чемоданы. – Отнесла его на ТВ. Ну, религиозное ТВ, кабельное. Но все-таки ТВ.

– ТВ?

– Влад Колосажатель? – спросил Ланг Встанг-Шланг.

– Мой попугай, – сказала Линор. – Он теперь возмутительно и вдобавок непристойно разговаривает. – Она обернулась к Кэнди. – Кто разрешил показывать его на ТВ?

– Миссис Тиссоу говорит, это вместо счета за погрызенную стену и испорченный гуано пол, который, счет, ты, как она знает, не можешь оплатить, потому что она говорила с Прифт на коммутаторе и Прифт весьма услужливо сообщила ей, что ты на нуле… – Кэнди умолкла и посмотрела вверх, на лестницу. На третьем этаже что-то шумело. Очень сильно. – Но слушай, пошли, они собрались сделать из него, они говорят, звезду. Они говорят, буквально.

– Буквально? Звезду? Звезду чего?

– Пошли.

Линор позволила утянуть себя вверх по лестнице. Ланг с чемоданами последовал за ней и Кэнди, глядя на их ягодицы.

/в/

– Друзья, как члены и подписчики «Клуба партнеров с Богом» преподобного Харта Ли Псикка, вы можете ожидать, что Всевышний войдет в вашу жизнь через двадцать четыре часа или раньше, – говорил Влад Колосажатель, тупо уставившись в роскошно незнакомое незаляпанное зеркальце в обрамлении крошечных лампочек. Комнату Линор запрудили телекамеры, нависающие прожекторы и ярко-белый свет. Воздух дрожал на сорока градусах. Всюду были толстые черные кабели, пульты с мигающими цветными огоньками и солнцезащитные очки. Бурое бархатное кресло, неравноногий стул, кровать и все черные вельветовые подушки на подоконниках оккупировали люди с разными электронными приборами или толстыми пачками бумаги в руках, и все они курили, и все сбивали сигаретный пепел на пол. Влад Колосажатель в клетке цеплялся огромными лапами за подлокотники крошечного режиссерского стула и в порядке эксперимента полизывал горячую поверхность освещенного зеркальца. На попугая наставили исполинскую серую коробку телекамеры с красным огоньком наверху. На шипастом розовом ирокезе Влада помещались, как показалось Линор, малюсенькие солнцезащитные очочки. Старое заляпанное зеркальце Влада Колосажателя, на цепочке из скрепок «Част и Кипуч», сгинуло.

– Капец, – сказала Линор.

– Ты не поверишь, тут такое было, – сказала Кэнди.

– Офигенское платье, мэм, – обратился Ланг к Кэнди. – Э-Зэ Ланг, вот.