Метеориты

– В Сирии мы иметь одна поговорка: нога идет, куда сердце.

– Здорово, мне нравится. Спасибо, – поворачивается к нему Педро.

Эльпиди всплескивает руками:

– У меня идея! Что, если тебе остаться тут ненадолго? Поможешь Ахмеду со стадом. Возьмешь на себя заботы о хижине. Научишься делать сыр. В общем, дел тут хватает. За это время успеешь подумать о себе самом и о том, что делать дальше. О своем будущем. А с твоими родителями я поговорю.

– Отличная идея. Я согласен. Только если Ахмед не против.

– Я ноу проблем.

Эльпиди встает из-за стола.

– Тогда решено, – говорит он. – А теперь пойдем, пора возвращаться в шале. – Он берет с подоконника деревянную сову и протягивает ее Педро. – Мой дедушка сделал ее для меня, когда я был маленьким. Теперь она твоя. Дарю.

– Ой, нет, я не могу ее принять!

– Пожалуйста, я настаиваю. Чем тут пылиться, пусть лучше останется у тебя. Будет твоей помощницей. Ты же знаешь, сова – священное животное Афины, а она богиня мудрости.

Деревянная птица сурово смотрит на Педро своими глазищами.

– Даже не знаю, как вас благодарить.

– И не надо.

Ахмед уходит за молоком. Эльпиди и Педро складывают в рюкзаки продукты.

Попрощавшись с Ахмедом, учитель хочет поднять бидон, но Педро, опередив, взваливает его себе на плечи.

– Давайте донесу.

Глава 26

Эксперимент «Познавательные ньокки» уже две недели как завершился, и ученики снова вернулись к повседневным делам. Блага цивилизации очень скоро заставили их забыть о суровой жизни в горах, и обыденность, словно теплым покрывалом в зимнюю ночь, окутала их будни. От поездки, как от героических времен, остались одни только далекие воспоминания.

Андреа возвращается к себе и видит на пороге наряженную маму. Он смотрит на нее с удивлением:

– Ты куда?

Его мать, бывшая модель, в попытках вернуть молодость перепробовала все возможное: безуспешные инъекции ботокса в губы и лицевые складки, лифтинг глаз и подбородка, переделанные скулы, искусственная грудь, перекачанные ягодицы. Пока Андреа не было, она сделала операцию еще и на коленях, чтобы убрать дряблую кожу, которой после пятидесяти никакой велотренажер уже не поможет. За несколько лет она спустила целое состояние в отчаянных попытках замедлить неизбежный процесс старения. Хотела походить на Синди Кроуфорд на пике популярности, а в итоге превратилась в порнозвезду на пенсии.

– Привет, клопик, я еду на пару дней в Париж, с Милли на шопинг. Тебе что-нибудь купить?

Клопик! Она называет его так, будто ему все еще пять лет.

– Нет, ничего не нужно.

– Чечилия приготовила обед. Там тебя папусик ждет. Покушай, пожалуйста, ты у меня совсем похудел и одичал за этот месяц в горах.

Клопик, папусик… У него рост метр восемьдесят пять, мать ему в пупок дышит, а обращается с ним по-прежнему, как с маленьким ребенком.

– Ты не представляешь, какой стресс меня там ждет! В пятницу встреча с писателем в книжном клубе, в воскресенье благотворительный вечер… Немножко шопинга я заслужила, согласись? Мы с Милли решили: сначала в Ле-Аль, потом в «Галери Лафайет»…

Мать ограничивается воздушным поцелуем, чтобы не смазать помаду, и растворяется в дверном проеме, оставляя за собой длинный, как автомагистраль, шлейф духов «Шанель».

Андреа бросает рюкзак в прихожей и проходит в гостиную. Отец сидит за столом и разговаривает с Чечилией – старой экономкой, на которой всегда лежали заботы по дому.

– Ой! Ну наконец-то! Я приготовила для тебя все твои любимые блюда.

Порой Чечилия обращается с ним ласковее, чем мать.

Андреа усаживается за стол, Чечилия подает обед и исчезает на кухне.

– Знал бы ты, Андреа, что сегодня было на приеме…

Единственное, что занимает старшего Беррино, – его работа, она для него сродни религии. Это фанатик гигиены полости рта и рьяный поборник ортодонтии. Он не говорит ни о чем, кроме зубов.

В дни, когда старший Беррино не работает в клинике, он летает на конференции в разные города Италии, за границу, куда нужно, а если остается дома, то не переставая говорит о пациентах и их ротовых полостях. Размахивая в воздухе вилкой с наколотой на нее вареной морковкой, он в мельчайших подробностях увлеченно рассказывает обо всех заболеваниях, с которыми ему сегодня пришлось иметь дело. Обычно Андреа терпит такие разговоры даже во время еды. От отца он унаследовал безграничное благоговение перед этой профессией. А вот синьора Беррино предпочитает обедать вне дома, не желая выслушивать за столом дискуссии о кариесе, скученности, пародонтозе, абсцессах и гранулемах. У нее со словом «стоматолог» ассоциируется только боль, кровь и трубочка для сбора слюны.

Но сегодня Андреа почти не слушает отца. Ему обидно, что тот даже не поинтересовался, как прошла поездка. Андреа в оцепенении следит за его манипуляциями с морковкой, пропуская мимо ушей истории о пародонтозе одного пациента и абсцессах другого. Наблюдая за отцом, парень замечает, что их роднит не столько внешность, сколько наследственность. Ростом он пошел в него, а черты лица скорее от матери. Благо отец пока не облысел и даже седеть не начал.