Метеориты

– Искренне, вернее, честно было бы сказать: «Не знаю». Как я уже говорил, познание проходит через коридор сомнений. Но уже поздно. Вы все устали, вам нужно отдохнуть. Однако прежде чем отпустить вас, дам одно задание: к завтрашнему уроку опишите что-нибудь очень личное – какое-то соображение, мысль, случай из жизни, состояние души. Что хотите, только честно и искренне. А теперь доброй ночи. Приятных снов. До завтра.

Глава 8

Следующим вечером к ужину учитель подал жареную сырную лепешку со специями. Он рассказал, что это традиционное местное блюдо под названием фрико. Валентина закатывает истерику, заявив, что гадость из сплошных жиров есть не будет. Наконец под угрозой изгнания из шале она проглатывает несколько кусочков.

Ученики вместе поспешно убирают гостиную. На улице Эльпиди подготавливает все к чтению записок. Велев натащить побольше дров, он поливает их бензином и поджигает. Пламя взмывает высоко в воздух. Все стекаются к теплу, стараясь встать так, чтобы спастись от суровых ночных заморозков и не сгореть в адском пекле. Ученики рассаживаются вокруг костра, но никто не откликается на просьбу Эльпиди прочитать написанное.

– Это нормально, что вам трудно или неловко читать о чем-то личном. Но, пожалуйста, преодолейте вашу стыдливость и дерзайте. Ну же, кто хочет начать? Кто самый смелый?

Сильвия поднимает руку.

– Отлично! Я и не сомневался, что самым смелым окажется одна из девочек.

Ободренная комплиментом, Сильвия разворачивает свой листок и при свете костра начинает читать:

– Мы с моим молодым человеком решили пожениться летом, после того как я сдам экзамены.

Анита вздрагивает. Андреа, прервав повисшее молчание, издевательски усмехается:

– Шикарно! Станешь синьорой Карасихой!

– Его фамилия – Бассо. Поэтому я стану синьорой Бассо…

Андреа окидывает ее пристальным взглядом:

– Ты что, беременна?

– Да не беременна я!

– А зачем тогда?

– Затем, что Энрико уже работает в фирме своего отца и мы столько времени с ним вместе… Чего еще я должна ждать, спрашивается?

– Ну, сначала хоть поживи для себя. Реализуйся, в конце концов!

– Именно так я и планирую – реализоваться и жить для себя! Пару лет поездим по миру, года в двадцать три рожу мальчика, а позже хочу еще двух девочек. Сына назову Этторе, а дочек Элеонорой и Элизабеттой. Все имена на Э, как у Энрико.

Андреа прикладывает руку ко лбу:

– Боже, меня сейчас стошнит…

– Я всегда мечтала выйти замуж за человека, у которого имя начинается на эту букву. У меня все бывшие такими были: Эмилио, Эмануэль…

– Умоляю, перестань! – брезгливо морщится Андреа. – Меня аж передергивает.

– А что плохого в том, чтобы строить планы на жизнь? Все вечно говорят, что мы – потерянное поколение, что у нас нет будущего и все такое…

– Да нет у тебя никакого плана. Ты просто чокнулась. Выйти замуж за Карася, этого австралопитека, самого безмозглого человека на земле…

– Не смей так говорить! Да и потом, тебе-то что за дело? Не тебе за него замуж выходить.

– Вступать в брак в нашем возрасте – это бред.

Эльпиди вмешивается, пытаясь унять возникающую ссору:

– Андреа, мне кажется, не стоит так горячиться.

– У меня впечатление, будто сейчас говорил не зумер, а какая-то синьорина начала семнадцатого века, Лючия Монделла[7] недоделанная.

Не в силах больше спорить, Сильвия со слезами на глазах швыряет скомканный листок в костер и уходит. Анита спешит за ней, окликая подругу и пытаясь догнать.

– Какой ты милый! – язвительно обращается Валентина к Андреа.

– Я говорил искренне. Вот и все.

Кьяра поддерживает Валентину, подливая масла в огонь:

– Ты хотел сказать, по-идиотски?!

Эльпиди пытается восстановить мир, но безуспешно. Андреа встает, и взлетающие за его спиной языки пламени делают его похожим на инфернальное чудовище.

– Кто бы сомневался, что вы, две лицемерки, меня первые обвинять начнете.

У Валентины лопается терпение:

– Ты ведешь себя как самоуверенное хамло, и не только сегодня. Ты всегда таким был!

Кьяра поворачивается к Педро:

– Ты слышал? Он сравнил меня с Валентиной, с этой дурой…

И тут Филиппо, осмелев после слов Валентины, решается выплеснуть всю накопившуюся злость и недовольство по отношению к Андреа:

– Это правда, Беррино, ты та еще сволочь!

Бросив на него презрительный взгляд, Андреа разворачивается и уходит. Эльпиди в изумлении замечает, что тот направляется в сторону леса. Учитель кидается следом за ним.

– Подожди! – несколько раз зовет он, пока наконец Андреа не останавливается. Вдали от костра страшно холодно и совсем темно.

– Профессоре, вы же сами попросили быть искренними, вот я искренне и…

– Твое поведение беспардонно и, я бы даже сказал, неуместно, – прерывает его Эльпиди. – В лицемерии и притворстве хорошего мало, но бестактность еще хуже. Быть искренним – не значит непременно быть бессердечным.

Андреа недовольно фыркает:

– Я думал, искренность – штука непроизвольная.

– Да, так и есть, но она не отменяет хороших манер. Я бы на твоем месте лучше задумался, из-за чего ты сбежал.

– Я не сбегал.

– Сбежал! Вопрос только – от чего?

Андреа выходит из себя:

– Да ни от чего я не сбегал!

– И все же!

– Ну, тогда сами скажите.