Metamodernism The Future of Theory

Ничто не застраховано от сомнений. К любому ощущению можно отнестись с недоверием, считая его результатом сна, миража или магическим трюком, зрительное искажение, оптическая иллюзия, галлюцинация, цифровая симуляция или обман, созданный божеством-обманщиком или злым духом. Вы даже можете быть мозгом в чане, испытывающим убедительные фантомные восприятия, созданные с помощью стимуляции коры головного мозга. Таким образом, в чувствах всегда можно сомневаться.

Априорное знание также не застраховано от скептицизма. Ваши предположения об основных математических утверждениях, таких как "68+57=125", также могут оказаться неверными - обманчивый бог мог исказить ваши вычисления; или вы можете ошибиться в понятии сложения или значении знака "+"; или, даже если вы правы в арифметике, сама математика может оказаться неполной или неточной каким-то образом, который мы еще не предвидели.18 Сама логика может быть непоследовательной. Аналитические истины могут покоиться на необоснованных предпосылках синонимии. Каждый аргумент в пользу первых принципов должен основываться на предыдущих принципах, что потенциально либо делает эти принципы подозрительными, либо ведет к бесконечному регрессу. Таким образом, по крайней мере в теории, ни одно математическое доказательство не может быть полностью и бесспорно определенным. Таким образом, как априорная аксиоматическая дедукция, так и апостериорное эмпирическое доказательство подвержены сомнению.

Несмотря на его аргументы в пользу обратного, даже фамусовское cogito Рене Декарта "Я мыслю, следовательно, я есть" может быть подвергнуто сомнению по нескольким различным основаниям. То, что мысли требуют мыслителя, можно поставить под сомнение. То, что мысль была, отнюдь не доказывает, что мысли будут возникать в будущем, и уж тем более не доказывает, что существует единый разум, думающий эти мысли. Существование "я" не гарантировано. Более скромное утверждение "мысль произошла" можно даже подвергнуть сомнению, поскольку понятия "мышление" или "происхождение" могут быть смешаны. В общем, если вы решили сомневаться абсолютно во всем, вы не можете быть уверены в значении тех самых понятий, с помощью которых вы породили эти сомнения. Как я уточню, само "сомнение" может быть подвергнуто сомнению.

Как же избежать парализующего сомнения? Нередко Декарта обвиняют в неисправимом скептицизме. Но на самом деле все обстоит с точностью до наоборот. Декарт не был скептиком. Проблема его философии заключается в уверенности, а не в сомнении. Хотя Декарт начинает свои знаменитые "Медитации" с обсуждения "вещей, которые могут быть поставлены под сомнение", этот скептицизм был лишь подготовкой к грандиозному поиску уверенности. Он прямо говорил об этом. Декарт отождествлял "всякое знание" с "определенным и очевидным познанием" и объяснял, что "я не подражал скептикам, которые сомневаются только ради сомнения... напротив, вся моя цель заключалась в том, чтобы добиться уверенности". Целью Декарта было не побудить нас не доверять нашим чувствам, а скорее выработать строгое и неоспоримое знание о внешнем мире. Действительно, за исключением нескольких коротких страниц в начале "Медитаций" и "Принципов философии", большая часть его сочинения была направлена на то, чтобы в описании состава Вселенной. Декарт утверждал, что истинное знание - единственно верная форма знания, и заявлял, что нашел его во врожденных идеях. Однако чем больше он писал и вел диалог с другими философами, тем больше потенциальных сомнений приходилось устранять Декарту. В той мере, в какой они позволяли Декарту приравнивать знание к неопровержимой уверенности, последующие философы неоднократно возвращались к сомнениям. Декарт установил слишком высокий стандарт знания. Поколения философов, пытавшихся обосновать знание, лишь усиливали возможные сомнения. Справедливости ради следует отметить, что в эпистемологии с тех пор появилось множество других скепсисов и квазискепсисов: Паскаля, Бейля, Юма, Якоби, Гаманна, Шлегеля, невольного скептицизма Канта (по мнению некоторых), Ницше и т. п. Но многие из них мобилизуют свое сомнение, показывая, что определенное знание невозможно. Это происходит потому, что поиск неопровержимых оснований - заблуждение, обреченное на провал. Многие современные скептики - это непреднамеренный продукт утраченных картезианских уверенностей.