Месть Аскольда

Легко режут днепровскую волну шустрые Олеговы ладьи. Какой уж день держит он путь на юг. Известно ему от купцов, сколь славный город отстроили Аскольд с Диром. Полон тот купцов и оседлых ремесленников. Все соседние племена дань платят. И до Царьграда — рукой подать. Задумал что-то князь. Но совета ни с кем не держит. Наконец чей-то зычный голос раскатился вдоль обросших лесом днепровских берегов:

— Кие-е-ев!

Вскочил на ноги Олег, ладонь к глазам приставил. Да, город на горе и впрямь высился знатный. Но не поплыли дальше его челны. Скрыл князь их, как и свою дружину, от глаз любопытных. Позвал он верного ему мужа Бидульфоста и велел пригласить к себе именитых людей из града. Предупредив, правда, чтоб не прознали о том ни Аскольд, ни Дир.

Ловкий Бидульфост все сделал как надо. К новгородским «купцам» киевские гости явились с охоткой, хотя поначалу и удивились: почему это встреча назначена не в городе? Но обильный стол да медки крепкие быстро сдружили южан и северян. Первые, не таясь, поведали, что с приходом Аскольда и Дира зажили они всем на зависть: князьями братья оказались добрыми и крепкими, горожане их любят.

— Какова же у них дружина? — поинтересовался осторожно Олег.

— Дружина у них большая и сильная, так что заходите в город без боязни. Никто вас не обидит.

— Передайте своим князьям, что их земляки — купцы, идущие в Грецию от Олега и княжича Игоря, — хотят повидаться с ними.

Услышав о приглашении, Аскольд загорелся: уж больно потянуло к тем, с кем ступил когда-то на Русскую землю. Дир, правда, высказал сомнение:

— Не нравится мне, что сами они в город не входят… Почто зовут куда-то за пределы?

— Брат мой! — горячо воскликнул Аскольд. — Как можешь ты подозревать в чем-то этих людей?! Ведь это же наши братья по крови! Наши земляки, которых мы столько лет не видели! Сколько всего у них и у нас накопилось рассказать друг другу!

— Тогда давай прихватим с собой дружину, — упрямился Дир.

— Ты спятил?! Они же оскорбятся, решат, что мы им не доверяем. Давай-ка, брат, седлай лучше коней! Мне не терпится встретиться с земляками!

Олег между тем приказал Бидульфосту самых надежных людей оставить в лагере, а остальных — отвести подальше.

Братья же, ничего не подозревая, приблизились к Олегу и, судя по всему, тотчас его узнали. Спрыгнув с коней, Аскольд и Дир с распростертыми объятиями бросились к князю. Однако вместо радостной встречи их ожидал холодный, недоверчивый, отчасти даже надменный взгляд.

— Кто вы? — властно «осведомился» Олег.

Братья переглянулись. Вперед шагнул Аскольд:

— Я — князь Аскольд, а это…

Не успев договорить, он услышал грозный рык Олега:

— Какие вы князья?! Главный наш князь — Игорь, сын Рюрика! Покажите самозванцам истинного князя!

Какая-то женщина вынесла из походного шатра мальчика. При виде чужих людей тот сморщил личико и расплакался.

— Сами боги отталкивают его от вас, самозванцев! И знайте: на одном кресле двое не сидят! — на этих словах Олег дал рукой сигнал.

Из кустов тотчас выскочили дружинники с обнаженными мечами.

— Прости меня, Дир, — успел крикнуть Аскольд, истекая кровью.

Братьев похоронили тут же, на горе.

Олег приказал дружине строиться и двинул ее к городу. Горожане с восторгом встретили процессию, но напрасно искали они глазами полюбившихся им князей…

Вот так, милая Маргарита, и началась, по рассказу Феофилакта, Киевская Русь.

— С крови началась, — тихо промолвила Маргарита. Лицо ее было задумчиво.

— Я предупреждал, что рассказ будет не для женского уха.

— А знаешь, — бросила она на него быстрый взгляд, — мне кажется, только решительные люди способны вершить историю. — Их взгляды встретились. — Как думаешь, Аскольд мог совершить нечто подобное?

— Кто ж его знает, — пожал Петр плечами. — Что теперь об этом говорить? Но, хочу заметить, люди и по сей день чтут Аскольда за его порядочность.

— Какую волшебную силу имеет это имя! — Маргарита встала. — Прости, но мне хочется немного отдохнуть.

* * *

Первой тяжелого похода не выдержала Софья.

— Все, нет больше сил! — упав на землю, произнесла девушка, хватая пересохшими губами снег. Гол попытался было ее поднять, но она воспротивилась: — Оставь меня, Гол! Я не пойду дальше. — По ее щекам потекли слезы.

Действительно, испытания на долю путников выпали серьезные. Боязнь татарской погони заставила их забиться глубоко в лес, в самые дебри. За несколько дней пурги снегу навалило столько, что порой приходилось идти, по пояс проваливаясь в снег. Иссякло и прихваченное с собой продовольствие. Аскольд поручил Голу, как лесному человеку, подобрать место, где можно было бы передохнуть. Тот выбрал огромную раскидистую ель, вычистил под ней с одной стороны снег. Нарубил лапника, из сухостоя разжег костер. Когда тот прогорел, Гол убрал золу и набросал сверху еловых веток. Потом, срубив молодую сосну, повалил ее так, чтобы она прикрыла прогретое место. Накидав поверх сосны лапника, он соорудил относительно теплый шалаш.