Месопотамия

И тогда она говорит:
я знаю, чем всё это кончится:
тем, что всё, наконец, закончится. И всё это так же верно,
как то, что я буду страдать, а ты отлавливать новых покойников,
отпуская тех, что попались первыми.

Но я ей говорю:
страдать уже больше не нужно.
Никому никогда страдать уже больше не нужно.
Иначе зачем тогда существует вся эта наша поэзия,
зачем открываются шлюзы и шахты в воздухе этом душном?

Для чего тогда мы разбавляем вечернего неба свечение
колядками и стихами до умопомрачения?
Ведь каждый нормальный поэт остановит одной своей строчкой
любое кровотечение.

И тогда она спрашивает:
почему же эти поэты ведут себя, как идиоты?
Почему живут, как пришельцы, умирая, как стрелки подзаборной роты?
Почему же не остановят
хоть что-нибудь, хоть кого-то?

А я ей говорю: потому что трудно носить в своем теле чужие раны,
потому что и у святых разговоры свои и весьма невнятные планы,
потому что нормальные перевелись, а те, что остались –
воры и шарлатаны.

Лечат детей и собак, на перекрёстках молятся,
будущее предсказывают по голубям и горлицам,
живут себе, выбирая
между смертью и безработицей.

Так что всё завершится, начавшись сызнова, без жалости и печали,
уходя в открытое море и встречаясь на том же причале,
наполняя всех нас любовью, наполняя забвением,
сразу же,
в самом начале.

* * *

Ведь всё зависит только от нас.

Касаешься воздушной оболочки, нарушаешь равновесие.
Всё, что мы потеряли, всё, что нашли,
весь воздух, прокачанный через волынки легких, –
какой всё это имеет смысл без нашей боли и разочарования?
Чего это стоит без нашей радости?

Ведь всё это касается твоих пальцев.
Дотрагиваешься до её одежды и знаешь – ничего
нельзя будет вернуть назад, произнесённое один
раз имя изменит звук голосов, спутает корни слов,
чтобы отныне ты бился над мертвыми языками,
пытаясь с их помощью
найти ключ к живым.

Касаешься её вещей и понимаешь – за каждым словом,
за каждым поступком стоит невозможность возвращения.
Отвага и грусть двигают нами –
необратимость любви, нечитабельность большинства
мрачных пророчеств и прорицаний.
С нами случается только то, чего мы хотели,
или то, чего мы боялись. Вопрос лишь в том,
что перевесит – желание или страх.

Ночь будет звенеть от музыки в перепонках
наших пальцев, комната будет наполняться светом
из принесённых словарей.
Ведь всё заключается в умении
говорить на мёртвом языке нежности.

Свет состоит из тьмы
и зависит только от нас.

* * *