Месяц на море

Архиповой захотелось чем-то порадовать Колесникова. А поскольку он больше всего ценил хорошие продукты и вкусную свежую еду, Архипова хотела сбегать купить свежие круассаны, его любимый сыр и салями. «А еще я ему сварю рисовую кашу с изюмом и яблоками!» – подумала она.

– Ты меня понял? – окликнула она его.

– Понял, – ответил Колесников.

– Ну а что молчишь?

– Нет! – последовал ответ. – Никаких магазинов! Я выйду через пять минут, и у нас очень важное дело запланировано!

«Господи, ничего не говорил, а теперь дело!» – подумала Александра и послушно осталась дома.

Колесников вышел из душа ровно через десять минут, еще через десять минут он был одет. Но не как обычно – шорты и тенниска в дырочку. На нем были светлые отглаженные брюки и светло-серая льняная рубашка. Он напоминал музрука на пляже. Не хватало только белой полотняной кепки и аккордеона.

– Завтракать-то будем? – спросила Архипова.

Колесников смерил ее нетерпеливым взглядом.

– По-походному, – отрывисто сказал он, – сегодня подходящий день.

– Почему?

– С утра дождик. Народ не сразу пойдет на пляж. А потянется погулять по парку, набережной, вообще по городу. На пляж пойдет уже к вечеру. Сейчас в море много грязи будет – водоросли всякие, купаться неприятно.

– А нам с тобой что с этого? – не могла взять в толк Архипова.

– А мы понесем искусство в массы, – серьезно ответил Колесников.

– Прости, что понесем?

– Искусство, – стал раздражаться Сергей Мефодьевич, – ты иди на кухню, возьми там оладьи, я рано утром пожарил. Они на кефире. Быстро перекуси, а я пока тут все подготовлю, и поедем.

Архипова, пока ничего не соображающая, нашла оладьи, намазала на них варенье.

– Просто офигеть как вкусно! – прокричала она из кухни. Ответа не последовало. Александра все запила холодной водой и вернулась в комнату.

– Я готова… – начала было она и осеклась. Колесников на себе тащил огромный черный ящик. Два таких были в углах комнаты, но поскольку на них лежали ноты, газеты и прочий хлам, Архипова особо не обращала на них внимания.

– Ты куда с такой тяжестью?

– В машину. Главное, до лифта и после лифта. В парке подъехать можно поближе к дорожке.

– Сережа, не вздумай это тащить на себе! – Архипова видела, как вздулись жилы на шее Колесникова.

– Не мешай, – огрызнулся тот. Заметно было, что он начинал злиться. Он снял ящик, который нес на себе на манер рюкзака, поставил его на диван и, не успела Архипова сказать полслова, поднял его перед собой. Теперь обзор был закрыт. Колесников не видел ничего, кроме этого ящика. Он не видел, куда идти и где дверь.

– О черт! Подсказывай дорогу! – просипел Колесников.

– Иди прямо, потом направо, там будет дверь!

– Ты издеваешься! – заорал Сергей Мефодьевич.

– Почему? – возмутилась Архипова. – И не кричи на меня. Я не привыкла к такому!

– Извини! – Колесников сбавил тон.

– Ладно, я ничего не понимаю, конечно. Но, так уж и быть, командуй, что я должна делать, – смирилась Архипова, – хотя все это напоминает идиотизм.

– Значит, так, – Колесников с ящиком в руках топтался на месте, – ты берешь наши сумки пляжные, закрываешь дверь и выходишь вместе со мной. На улице мы это ставим в багажник.

– Ага, – отвечала Архипова.

Каким-то чудом они вышли из квартиры. Сергей Мефодьевич два раза умудрился зацепиться на порожек на выходе и задеть плечом косяк двери. Архипова бросилась на помощь, наступила ему на ногу. Колесников заорал.

– Больно, смотри под ноги! Теперь идем к лифту. Помни, я ничего не вижу!

К лифту они шли долго. Все происходило, как в замедленной съемке. Сергей Мефодьевич осторожно передвигал ногами – непонятно было, боится за себя или за черный ящик, который волок перед собой, стараясь поднять повыше, на грудь. Архипова с перепугу, что его разобьет радикулит или что похуже, задержалась у двери – не могла попасть в замочную скважину. Колесников ее подгонял:

– Ты – мой поводырь, куда ты делась?! Что ты так долго!

– Я здесь, я здесь! – метнулась к лифту Архипова.

Наконец приехал лифт, раскрылись двери.

– Я только сейчас заметила, какой он у вас маленький, – пробормотала Архипова.

– Ты о чем? – с подозрительностью спросил Колесников.

– О лифте. А ты что подумал? – отвечала Александра. Она не ожидала, что фраза прозвучит двусмысленно и пошло.

Какое-то время они боролись с лифтом. Первым зашел Колесников с ящиком, и в этот момент двери закрылись. Архипова осталась на площадке.

– Нажми кнопку! – заорал Колесников.

Архипова нажала кнопку, двери открылись, она попыталась втиснуться, не смогла, весь малюсенький лифт занимал Сергей Мефодьевич. Сложность была в том, что ящик был в руках, а поэтому Архиповой было сложно протиснуться.

– Ты поправилась, – выдавил из себя Сергей Мефодьевич, – у тебя грудь стала большой.

Александра покраснела, как девочка, и посоветовала ему освободиться от груза. То есть выйти из лифта, поставить ящик на пол, перетащить волоком в лифт, доехать до первого этажа и там опять взять на руки.

– Не смогу, – выдавил из себя Колесников.