Мерзкий старикашка

‑ Но нельзя не признать, что княжеством зятя она управляет не только железной рукой, но и весьма благоразумно. ‑ произнес Зулик. ‑ Оглядитесь вокруг. Везде возделанные поля, сады, пастбища, виноградники, а если мы свернем на юг, к Гнилым Зубам, ‑ князь указал на виднеющиеся на горизонте невысокие горные пики, ‑ то увидим многочисленные шахты и железоделательные мастерские, число каковых, за три года после свадьбы Лексика, увеличилось вдвое. А припомните Баратиан каких‑то лет пять назад, когда тут заправлял опекун молодого князя. Нищая, разоренная как после войны земля, с забитыми, не смеющими поднять взгляд крестьянами. А сейчас? Красота, ну красота же право слово.

‑ Да, была бы у меня такая теща, я бы может и не женился вовсе. ‑ пробормотал Шедад.

‑ Благоразумно ли нам тогда ехать через княжество, тем паче, через его столицу? ‑ вступил в беседу первый десятник Касец. ‑ Если люди князя Лексика и его тещи решат нам воспрепятствовать...

‑ С чего бы это? ‑ спросил Зулик. ‑ Самой княгине до того, кто на троне сидит, дела никакого нет, покуда этот человек не мешает ей преумножать богатство для дочери и внуков, а ее владетельный зять ‑ фанатик закона, и раз уж по правилу наследования брат стоит перед внуком, мы, напротив, на его поддержку рассчитывать можем.

‑ И на письме с условиями его печати не было... ‑ обронил я.

‑ А вот через Эшпань, действительно, лучше нам не ехать. ‑ добавил князь Тимариани. ‑ Я бы предпочел сесть в Баратуре на барки, и до столицы, или хотя бы до слияния Поо с Долговодной, добираться вплавь.

На том и порешили тогда.

Слова Зулика о процветании этой земли подтверждались на каждом шагу, так что на постоялых дворах я про блюда из свинских яблок даже и не заикался ‑ неактуально это здесь. Сытно, привольно и с номерами без клопов.

Лишь в одном переходе от столицы княжества нам пришлось заночевать на свежем воздухе ‑ трактир, где мы планировали остановиться, пару недель назад сгорел, причем узнали мы об этом лишь миновав половину пути до него от последнего приличного пристанища путешественников. Начальник охраны встречного каравана с Касецом информацией поделился.

Возвращаться не стали. Глупо, да и страшного ничего нет ‑ погода теплая, на небе ни облачка, чего бы и под сенью дерев не отдохнуть разок? Спина от долгой езды верхами и так отваливается, так что хуже мне уже не станет, а остальные тем более перетерпят некоторые неудобства.

Тем паче что на месте погорелого трактира уцелели практически все постройки, включая сеновал ‑ лишь здание постоялого двора пострадало. Хорошо так пострадало, даже стены почти целиком обвалились внутрь ‑ фиг починишь. Только сносить и заново строить.

Покуда личный состав подготавливал места для ночлега и ужин, я, в обществе Тумила (дабы было кому поднять царственную морду, буде споткнется), отправился побродить по окрестностям, ноги размять. Хорошо все же быть царем ‑ никто работать не заставляет...

Стоило нам пройти вдоль небольшого ручейка буквально шагов двадцать, как до ушей наших донесся слабый и жалобный писк, какой издают маленькие, ослабевшие и отчаявшиеся в конец зверушки.

‑ Что это? ‑ я покрутил головой оглядываясь. ‑ Слышишь, плач какой‑то? Откуда ж он раздается?

Парень тоже прислушался, потом отодвинул ветвь какого‑то куста, нависшего над руслом. Писк сразу же стал отчетливее, и я поглядел туда же, куда и мой стремянной.

‑ Ах ты ж!.. ‑ охнул я, и полез под ветки.

У самой воды, в грязи, едва заметно копошился маленький, непонятного, из‑за налипшей на шерстку земли, цвета, котенок.

‑ Погоди, твое высочество. ‑ Тумил ужом ввинтился в заросли, подхватил малыша на ладошки, и вынес ко мне.

Котенок задергался и заплакал сильнее.

‑ Замерз‑то как. ‑ пробормотал я, принимая звереныша. ‑ И голодный, не иначе. Где ж твоя мамка‑то?

‑ Там вон, дальше, дохлая валяется. ‑ мрачно сообщил парень. ‑ Порвал кто‑то. А котейка слепая еще, сама не ест.

Малыш начал тыкаться носом в мои ладони, разыскивая титьку и попискивая жалобно.

‑ Теперь сдохнет от голода. ‑ вздохнул Тумил. ‑ Давай, высочество, я ее утоплю, чтоб не мучилась?

‑ Башку свою глупую утопи, балда. ‑ цыкнул я. ‑ Дуй в лагерь, спроси козьего молока ‑ некоторые в деревне, что мы вчера проезжали, себе покупали. Наверняка у кого‑то хоть чуток осталось. И хлеба еще надо.

Я провел ладонью по грязной свалявшейся шерстке.

‑ Мы тебя обязательно выкормим, маленькая.

Несколько минут спустя я совал котенку в пасть кусочки смятого хлебного мякиша, пропитанного молоком, а окружающие на это смотрели и диву давались. По принципу, "у монархов и монахов свои причуды, а когда он два в одном, так и тем более".

На кошачью титьку продукт был похож слабо, так что сначала зверенок пиханию в рот непонятно чего не обрадовался, а напротив, из последних сил попытался мою руку с хлебом отталкивать, но быстро смекнул, что из этого тоже идет молоко, и тут же присосался как пиявка.

Эрзац‑сиська, разумеется, от этого моментально начала распадаться на крошки, которыми котенок чавкал, давился,отплевывался, а потом начал глотать.