Мерзкий старикашка

‑ Поверишь ли, князь Софенине, ни о чем подобном не слыхал. ‑ я усмехнулся. ‑ Престол, по обычаю, наследуется по прямой мужской линии, а у царя Кагена она не прерывалась ‑ двое внуков его живы и здравствуют, как я слыхал. Конечно, бывали случаи, когда совет князей не утверждал старшего из сыновей на престол, но так чтобы всех наследников отстранить от трона... Нет, такого в Ашшории никогда не бывало. Да и причин отказать в короне первенцу Тыкави я не знаю.

‑ Отказать? О, нет! Никто не покушается на их права! ‑ воскликнул князь Арцуд. ‑ Но они ведь еще дети.

‑ Недостаток, который очень быстро проходит... к вящей печали регента.

Интересно, как скоро невнятное кудахтанье этих двоих достанет князя Тимариани? Или он так и будет отмалчиваться?

‑ В том‑то и дело. ‑ мрачным тоном произнес князь Хатикани. ‑ Регент...

‑ А что, царевна Валисса тоже померла? ‑ прикинулся дурачком я. ‑ Она мать царевичей, ей, по всему, и править.

‑ Да прекратите уже! ‑ не выдержал наконец князь Зулик. ‑ Что будет, если она станет правительницей Ашшории вы прекрасно представляете!

Ну вообще, конечно, представляю. Резня, разумеется.

Бонока женат был на инитарской княжне, какие‑то совместные дела с тестем проворачивал, ‑ соседями они приходились один другому, ‑ и когда поднимал знамя мятежа беременную супружницу к ейному папахену в гости спровадил, родню проведать, мол. Там та дочку и родила. Ну а потом Валиссиной матушке как‑то и возвращаться некуда стало...

К пяти годам дитятко, все это время жившее при своем деде, осиротело окончательно, а по достижении восьмилетнего возраста было возвращено в Шехаму, где, с полного одобрения Кагена (все еще числившегося в княжестве как узурпатор и завоеватель, со всеми вытекающими) короновано как княгиня и, на следующий же день, отдано замуж за Тыкави.

Каким путем Лисапетов братец это все провернул и чем пожертвовал, дабы заполучить в свою семью такую невестку ‑ понятия не имею. Но то, что с той поры войн между Ашшорией и Интарой ни разу не было ‑ факт. Хотя на инитарском троне тогда еще его дядька сидел...

А уж о том, как Валисса "любит" и мужа, и свекра, даже у нас в долине известно. Практически никак. Ну и прочим власти предержащим от нее ждать ничего хорошего не приходится ‑ они, те кто постарше, в большинстве своем, кровью ее родичей замараны.

‑ Что будет, то будет, и чему суждено случиться, того не миновать. ‑ с постной миной ответил я. ‑ По всем законам, что божественным, что человеческим, царевна Валисса должна быть регентом до совершеннолетия старшего из сыновей.

‑ Если не найдется более достойного претендента. ‑ обронил Тхритрава, и тут же возвел очи горе. ‑ Но кто лучше позаботится о царевиче, чем его мать? Кому еще блюсти престол?

‑ Возможно тому, ‑ многозначительным тоном произнес Шедад, ‑ кто имеет на него гораздо большие права, чем царевич Асир?

‑ По старинному закону, первым престол наследуют сыновья, затем ‑ братья, и лишь после них идут внуки. ‑ добавил Арцуд. ‑ А у царя Кагена, да пребудет он в Свете, был брат.

Значит все же на царство, а не на регентство приехали звать...

‑ Брат? ‑ помимо воли я горько усмехнулся ‑ видать, наследство от Лисапета мне досталось поболее, чем я предполагал, не одна только мелкая моторика. ‑ Да... Когда‑то у него был брат... Но это было очень давно.

‑ Он, однако, не умер. ‑ заметил князь Софенский.

‑ Умер. ‑ спокойно ответил я. ‑ Принял священные обеты, и умер для мира.

‑ Бывало, такие "мертвецы" оживали. ‑ усмехнулся Шедад, владетельный деспот Хатикана и Горной Аршакии. ‑ Вот хотя бы вспомнить царицу Н`Кале. Когда умер ее сын, царь, она покинула скит и правила до совершеннолетия внука.

‑ Она была темнушка, из народа мурин. ‑ отмахнулся я. ‑ С них станется и не такое отчебучить.

Князья поперхнулись ‑ о том, что легендарная правительница Ашшории была стопроцентная негра, в столице давно пытались не вспоминать.

‑ Меж тем, это не единственный случай, когда люди благородного происхождения слагали свои обеты и возвращались к светской жизни по зову долга. ‑ обронил князь Тимариани и извлек из поясной сумы свиток, который с видимым почтением (напускным ‑ даю даже и не зуб, а всю челюсть) протянул настоятелю. ‑ Вот, послание примаса Ашшории, где он дозволяет вам, отец мой, снять священные клятвы с царевича Лисапета, буде тот решит предъявить свои права на престол.

Тхритрава принял свиток обеими руками, склонившись в своем кресле в чем‑то, похожем на поклон, почтительным жестом приложил печать себе ко лбу, подержал пару мгновений, и лишь затем вскрыл послание от первосвященника. Ох, какой актер в глуши пропадает! Хочется аплодировать и верить, что раньше он про эту цидульку ни разу не слыхал.

Зато кто в посольстве главный теперь понятно окончательно. Нет, я и так‑то почти не сомневался, но эта демонстрация окончательно расставила все точки. Вопрос лишь в том ‑ над всеми ли буквами?

‑ Все точно так, как и говорит досточтимый князь.‑ сказал настоятель, пробежав содержимое письма взглядом. ‑ Примас действительно дозволяет снять с тебя обеты, брат Прашнартра.

И помолчав мгновение, добавил: