Мертвый лед

К тому времени, как я вышла из машины, я уже настроилась на драку. Если Синрик не может понять, что моя работа важнее многих вещей, значит он не тот человек в моей жизни. Я так тяжело была ранена, что будь обычным человеком, мне понадобилась бы операция, чтобы восстановить сухожилия и владение левой рукой. Это стоило бы мне времени, которое я могла потратить на школьные дела. И вообще какого черта он так жаждет, чтобы наш первый выход в люди как пары был связан именно со школой? Это же гарантированно затронет все проблемы, которые у меня были.

Он прекратил метаться, увидев, как я приближаюсь, и как только я подошла ближе, выпалил:

— Отлично, ты так же зла на Ашера, как и я.

Я уже начала говорить:

— Если ты не в состоянии понять… — нам обоим повезло, что на этом я и остановилась и совершила почти болезненный разворот в своей голове. — Прости, что ты сказал?

— Ты была вне себя, и я решил, что это из-за Ашера. Я ошибся? — он посмотрел на меня внимательнее. — Я сделал что-то не так?

Я рассмеялась, улыбнулась и ответила:

— Нет, нет, это просто… такой день.

Он предложил мне руку, и я приняла ее. Его ладони стали еще больше с приезда в Сент-Луис, а может я просто не обращала внимания, как широко раскидываются пальцы его рук, отлично справлявшихся с удержанием мяча и бросками в футболе. Он притянул меня для поцелуя, и я приподнялась на цыпочки, навстречу ему, позволяя его губам коснуться моих. Поцелуй был нежным, ощущения от его рук приятными, но напряжение, которое я заметила, только приехав, так и осталось гулом в отдалении.

Я открыла глаза после поцелуя, все еще в кольце его рук, и спросила:

— Что Ашер на этот раз натворил? — это прозвучало больше устало, чем раздраженно.

— Ничего, с ним сейчас разговаривает Жан-Клод и остальные.

Мрачный взгляд почти покинул его лицо, отчего он казался моложе, и вовсе не в хорошем смысле.

— Тогда что не так? — спросила я.

— Он выпроводил меня из комнаты.

— Жан-Клод?

— Да, велел мне выйти, пока они не поговорят с Ашером.

— В прошлый раз Ашер так разозлился… — начала я.

— Да знаю я, знаю, он ударил меня, и я вышел из строя.

Я крепче обняла его за пояс.

— Он мог сломать тебе шею, и это могло быть так же смертельно, как обезглавливание.

— Жан-Клод напомнил мне об этом, а Ашер стоял там вместе с Кейном, держа его за руку и усмехаясь.

Он взглянул на меня с таким серьезным лицом, что я осознала, как подходит для него это определение.

— Ты же знаешь, как усердно я тренируюсь в зале в рукопашной.

Я обнимала его, упершись подбородком ему в грудь, смотря на него вдоль его тела, пока он смотрел на меня.

— Конечно, знаю.

— Жан-Клод не тренируется с нами, он понятия не имеет, насколько я преуспел.

Это был хныкающий ребенок, который хочет быть мужчиной, нет, хочет, чтобы его воспринимали как мужчину. Меня годами другие копы считали «девчонкой», пока я не показала себя, и даже сейчас мне приходится доказывать тем, с кем мы не работали прежде, что я не просто поднимающая зомби шлюха, прокладывающая свой путь к власти в сверхъестественном сообществе через постель. Вам показалось это грубым? Надеюсь. Я внимательно посмотрела на Синрика, ощущала насколько мускулистым он стал от качалки и тренировок по борьбе. Благодаря генам он вымахал под метр восемьдесят, а в этих ботинках был еще сантиметров на пять выше, так что мой подбородок покоился как раз над диафрагмой. Я обнимала достаточное количество мужчин, чтобы понимать, что это тело способно не только на секс, но и на применение силы, в том числе и в самозащите. Люди склонны считать, что тренировки по борьбе нужны, чтобы причинять другим боль, но в большей мере они нужны для того, чтобы обрести уверенность, что никто не сможет причинить боль ни тебе, ни твоим близким.

— Синрик, — проговорила я.

— Анита, пожалуйста, зови меня этой ночью моим именем.

Я глубоко вдохнула и сказала:

— Син.

Он улыбнулся ярко и счастливо.

— Спасибо, я знаю, что тебе это не нравится.

— Просто ты начал записывать свое имя как «Грех», а не Син.

Он рассмеялся.

— Ни у кого не получается написать его или произнести иначе. Я устал быть Синди или Кенни.

— Что ж, Син, давай зайдем внутрь и посмотрим, как справляются Жан-Клод с Ашером.

Его глаза стали чуточку шире.

— Жан-Клод был непреклонен на этот счет. Он даже велел охранникам меня сопроводить.

— Ну, не только тебя ранил Ашер в своей прошлой вспышке ярости. Вспомни, как сильно он прокусил мне губу, будь я человеком, мне пришлось бы накладывать швы. Черт, могла бы даже понадобиться пластика, или навсегда остался бы шрам.

Синрик коснулся моей щеки, а затем невесомо провел пальцами по нижней губе, заставив меня выдохнуть. Он снова ласково провел пальцами по губам, проговорив:

— Я хочу повторить это позже, только скользнуть пальцами и кое-чем другим между твоих губ.

Я задрожала при мысли об этом, отчего он рассмеялся, довольный собой, но вполне обоснованно. В спальне он был так же хорош, как и его обещания.