Мертвый лед

— Да, но откровенно говоря, даже если бы я захотела устроить буккакэ-вечеринку со всеми своими любовниками-оборотнями, какое тебе до этого дело?

— Твоя развращенность продолжает меня удивлять, Анита, только и всего.

— Это ты был тем, кто ласкал себя в душе, пытаясь задержать меня представлением. Повтори-ка еще раз, кто из нас развращен?

Повеяло его гневом, подобно горячему ветру, с показавшимся над ним зверем. Я ощущала гораздо больше жара, гораздо больше силы по сравнению с последней его вспышкой ярости, при которой присутствовала.

— Твоя сила возросла, Кейн. Отчего?

— Догадайся, — ответил он и был настолько доволен собой, словно знал, что, что бы там ни случилось, мне это не понравится.

— Понятия не имею, и мне правда нужно увидеться с Микой перед встречей с ФБР, так что у меня нет времени играть с тобой в «20 вопросов».

— Давай тогда сыграем в «Свою игру», — предложил он.

— О чем ты, Кейн?

— Категории: вампиры, ликантропы, любовь. Выбери одну.

Я прищурилась, глядя на него, но ответила:

— Я не собираюсь играть с тобой, Кейн. Либо скажи мне, либо нет.

— Ты не развлекаешь.

— Тебя — нет, и у меня правда нет времени на это дерьмо.

Я вошла в раздевалку.

Внутри никого не было, остались лишь разбросанные полотенца. Даже пара забытых кроссовок опрокинуты на бок, словно люди в такой спешке покидали комнату, что не проверили, все ли они забрали.

Почему они так убегали? Какого черта происходит? Почему Кейн так доволен собой? Черт, я должна знать. Я едва не повернула обратно в душевые, но Кей+н избавил меня от этого. Он вошел в раздевалку, все еще мокрый, словно не потрудился даже вытереться полотенцем.

— Какое самое сакральное действо может сделать вампир для оборотня? — спросил он.

— Я не знаю, — ответила я.

— Ой, да брось, как называют ликантропа, принадлежащего вампиру?

— Питомец?

Он нахмурился на меня.

— Просто скажи мне, Кейн, эта прелюдия становится чертовски утомительной.

— Что вампир делает во имя любви и силы?

Теперь я тоже нахмурилась.

— Делает кого-то своим человеком-слугой.

— А если этот кто-то не человек?

Я всмотрелась в его темные глаза, в его самодовольное лицо.

— О черт, Ашер сделал тебя своей гиеной зова.

— Та-дам, ты выиграла!

— Черт, Кейн, Нарцисс слонялся за Ашером почти два года, чтобы тот сделал его своим зверем зова. Ты не один из самых сильных гиен в вашей группе. Твоя сила возросла, конечно, но Ашер не получил столько же, сколько ты.

— Он любит меня.

— Да, и что с того? Нарцисс за это может прикончить вас обоих.

— Он не посмел бы навредить мне сейчас, потому что это может убить Ашера, а всем известно, что Жан-Клод способен убить, защищая своего вампира-любовника.

— Почему сейчас все в душевых испугались тебя?

Я уж думала, он не способен выглядеть еще более самодовольным, но ошиблась. Он несомненно просиял, поздравляя самого себя.

— Теперь я занимаюсь с охранниками.

— Ты начал заниматься, увидев, как сильно Ашера впечатлили мускулы и тренировки.

— У меня есть мускулы, и каждая гиена занимается, иначе просто не выжить, не обзаведясь шрамами.

— Да, да, у вас с верльвами так развита вся эта мачо-фигня, но у тебя в зале никогда не было той же нагрузки, что и у наших охранников, у тебя и сейчас ее нет.

Его гнев вернулся, всепоглощающий и яркий, и такой… сильный. И у этой злости был знакомый привкус. Я рассмеялась.

— Что смешного?

— Ашер рассказал тебе, что, когда ты связываешь себя с вампиром, вы обмениваетесь некоторыми чертами личности или особенностями?

Он нахмурился, и по его лицу все еще стекала вода.

— О чем ты?

— В твоем собственном гневе чувствуется немного гнева Ашера, а значит и он заполучил что-то от тебя. Жду не дождусь, узнать, что именно, ведь ты такая дрянь.

Гнев обернулся яростью, он сжал по бокам кулаки. Мое оружие еще лежало в шкафчике, и мы были один на один. Кейн был не так хорошо тренирован, но ему было проще дотянуться до меня, он был крупнее, превосходил по силе и скорости, и какую-никакую подготовку имел. Мне не хотелось, чтобы все вышло из-под контроля. Или хотелось?

— Почему охранники, которые сегодня тренировались с тобой, боялись тебя?

— Потому же, почему Нарцисс меня не тронет, это выведет из себя короля Жан-Клода.

— С чего вдруг ты прикрываешь свою задницу на тренировке Жан-Клодом?

— С того, что тронешь меня, и это навредит Ашеру, а Жан-Клод не позволит никому обижать своего златовласого мальчика-вампира, — он сказал это с яростью, подпитанной очень сильной завистью и ревностью.

Я вдруг осознала, что немного провоцировала его, потому что тогда могла бы еще подпитаться. Я заметила, что гнева всегда не хватало. Вожделение можно удовлетворить, хотя бы на время, а гневом нельзя «наесться» досыта или успокоить как либидо. Я всегда была готова разозлиться.

— Что бы ты ни делал, сколько бы Ашер ни говорил о своей любви к тебе, ты всегда будешь знать, что не тебя он жаждет видеть в своих объятьях и своем гробу.

— Ашер любит меня.

— О да, любит достаточно, чтобы совершать невероятные глупости.

— Не говори так.

— Нарцисс волен наказывать своих гиен так, как ему угодно. Мы им не указ.