Мертвая линия (ЛП)

  Уолли помахал манильским конвертом. — Я хотел показать вам несколько фотографий, которые мы сделали вчера. Как вы знаете, мы следили за этим парнем Коллеком из израильского посольства. Поначалу ничего необычного — кажется, он два раза в неделю обедает с той женщиной, о которой вы нам рассказывали, но все было честно. Затем три дня назад все изменилось.

  'Как это было?'

  — Хотел бы я рассказать вам, — задумчиво сказал Уолли. — Мы потеряли его. Он разочарованно покачал головой.

  Лиз могла посочувствовать. Следовать за целью, которая была полна решимости вас потерять, никогда не было легкой задачей.

  — Как вы думаете, он знал, что за ним следят?

  Уолли покачал головой. — Я думаю, он просто был очень, очень осторожен. В конце концов, мы не могли оставаться с ним, иначе нас заметили бы. Я знал, что ты этого не хочешь.

  — Нет, ты прав, — сказала Лиз, немного обескураженная. Коллек, должно быть, из Моссада — зачем торговому атташе проводить изощренное встречное наблюдение? Ей было интересно, с кем он мог встречаться.

  — Взбодрись, Лиз. Это не конец истории. Теперь его голос стал ярче, и Лиз с надеждой посмотрела на него. Он сказал: «Вчера мы проследили за ним, когда он выходил из посольства в середине утра. Он довел нас до Овального поля для крикета, но там мы его и потеряли – когда он вошел внутрь. Не знаю, любишь ли ты крикет, Лиз, но проходят One Day International, так что зал был полон.

  «К этому времени я и другие резервные машины тоже прибыли туда. Нам потребовалось два часа, чтобы обыскать ряд за рядом, но мы нашли его, — гордо сказал Уолли. «Сидит на угловой стойке с напитком в руке и программой и ведет себя так, будто вырос на крикете. Что кажется маловероятным для израильтянина.

  «В течение часа ничего не происходило, но потом появился другой парень и втиснулся прямо рядом с Коллеком. Одет — больше по-лордовски, чем по Овалу.

  — О нет, — сказала Лиз, у нее упало сердце. О проникновении Израиля в иностранные спецслужбы ходили легенды. «Тогда ты лучше покажи мне фотографии», — сказала она, хотя образ у нее уже был в голове.

  Уолли передал конверт, который он держал, и сказал: «Я не знаю, кто это, но я думаю, что он американец».

  Первая фотография была сделана снизу. Коллек был пойман на видном месте, держа в руках большой пластиковый стаканчик — осторожно, надо сказать, как будто кто-то пытался приспособиться. Она посмотрела на мужчин по обе стороны от него: слева от Коллека сидел азиат в желтой ветровке; он пристально смотрел на пьесу, по-видимому, не обращая внимания на своего соседа. Коллек был повернут к человеку справа от себя, его голова наклонилась, как будто он внимательно слушал.

  — Это галстук, — оцепенело сказала она.

  Уолли с любопытством посмотрел на нее.

  «Посмотрите на полоски», — сказала она, указывая на другого соседа Коллека. — Они идут в противоположную от нас сторону. Вот как вы можете сказать, что он янки.

  — Боюсь, он ушел в обед, Лиз. В эти дни он обычно работает дома по пятницам после обеда. По тону секретаря Уэтерби стало ясно, что они оба знали причину этого — Джоанна.

  'Правильно. Я позвоню ему туда.

  — Тебе нужен номер?

  — Все в порядке — я понял. Спасибо.' Лиз на мгновение задумалась. Ей не хотелось прерывать Чарльза дома, но она чувствовала, что ему нужно знать об этом немедленно.

  — Чарльз, — сказала она, когда он ответил, — это Лиз. Извините, что звоню вам домой, но кое-что произошло.

  Она прислушалась. — Утро прекрасное — это не проблема. Конечно я могу. Нет, думаю, я поеду вниз. Она сделала паузу, затем записала указания, которые он ей дал. — Понятно, — сказала она, когда он закончил. — В десять тридцать будет нормально. Увидимся позже.'

  Она повесила трубку, радуясь, что он сразу понял срочность. Было досадно тревожить его выходные, но так оно и было — и не то чтобы она сама что-то планировала. Было бы странно видеть Чарльза дома. Более того, она задавалась вопросом, на что будет похожа Джоанна. Ну, подумала она, наконец-то я узнаю.

  ТРИДЦАТЬ ДВА

  В это раннее субботнее утро машин было немного, поэтому проехаться на «ауди» на юг через центр Лондона было редким удовольствием. Магазины только открывались, а вдоль Бэйсуотер-роуд художники вешали свои картины на железные перила Гайд-парка, готовые к еженедельной распродаже произведений искусства. Лиз поехала на юг через Эрлс-Корт к кольцевой развязке Хаммерсмит, затем пересекла реку в Чизвике с опущенным окном, хотя безоблачная ночь означала, что в воздухе витал холодок.

  Через четверть часа она въехала в зеленую, богатую полосу пригородов Суррея. Дома стали больше, как и их сады, отделенные друг от друга редкими лесами или загонами для пони. Ее всегда поражало, как много зелени сохранилось в радиусе двадцати миль от Вестминстера.

  В Туикенеме она снова пересекла реку; Темза на этом участке была похожа на змею. По мере того, как она продвигалась дальше, движение на центральных улицах и на окраинах городов начало увеличиваться, поскольку автомобили направлялись к торговым центрам или «торговым паркам», как они называли себя на указателях.